мной Нинка и перекладывает мою голову к себе на колени, ласково поглаживая меня по волосам.
— Он считает меня шлюхой, Нин, — все больше срываюсь в истерику, но ничего не могу с собой поделать.
— Он просто ревнивый у тебя, Танька. А ты еще и держишь его в черном теле, вот у мужика и перемкнуло.
— Все-то у тебя просто, Ковалева!
— Это не у меня. Это у мужиков, Тань. И, поверь мне, так просто они с проверками к девушкам не бегают.
— Он не знает слова «нет». Вот в чем дело! И не может понять своими замшелыми самовлюбленными мозгами, что так как он хочет — мне не надо.
— А как он хочет?
— На рабочем столе в перерыве на обед, — обиженно задрожал мой подбородок, — или вот у меня дома по-быстренькому.
— И что? На свидание даже ни разу не звал?
— Поужинаем? Нет? Перейдем сразу к десерту? — припомнила я его тон и тут его передразнила.
— Да уж…а мне показалось, что он реально на тебе повернутый.
— Нет, Нина, он просто видит цель, а на препятствия ему плевать с высокой горы. Вот и все!
— Эх, Таня…
И я снова расплакалась, горько и разочарованно. Ну неужели я должна согласиться на это? А как же любовь? Как же романтика? Разве я не достойна этого? Разве должна радоваться тому, что меня между делом загнут на рабочем столе.
Нет уж.
Если я сама себя не буду ценить и свои принципы, то никто не будет. А такой, как Хан, так тем более!
И в понедельник утром я шла на работу с твердым намерением уволиться. Даже бегло проштудировала банки и ставки по займу. Да и без работы я не останусь, чай не совсем дурочка.
Но стоило мне только войти с утра в офис, сесть за свой стол и написать заявление, как напротив меня материализовался курьер с очередным букетом цветов.
На этот раз это была огромная охапка белоснежных пионов с эвкалиптом. Вот только радости они мне не принесли. Кто на этот раз? Стас, Арина, Рома? Кто?
Приняла цветы и достала карточку. А в следующее мгновение рухнула в свою кресло в полном ауте.
Это был букет от него. От моего босса. С припиской:
«Прости. Больше не повторится. Хан».
Глава 11. О том, как уходят самые родные…
Таня
— И что? Он больше даже в твою сторону не дышит? — хмурится Нинка, но все-таки задает мне вопрос, спустя целую рабочую неделю.
Да, я не уволилась. Да, я рискнула остаться. И да, я дура, а еще та самая пресловутая собака на сене, которой все не так. И уж тем более не так устоявшееся равнодушие Хана к моей персоне.
Мне оно совершенно точно не нравится.
— Ну почему? Дышит. Точно так же, как и к любому другому сотруднику компании. Но не более. Все, как и обещал, Нин.
— Больше не повторится, — припоминает подруга, — да уж, видимо и правда только в горизонтальной плоскости тебя хотел. Не дала? Так и дальше парень пошел. Ну, а с другой стороны, что он тебя годами осаждать должен?
— Ага, — подтвердила я ее слова, игнорируя почти нестерпимое жжение за ребрами.
— Ну, а ты как? Рада?
— П-ф-ф, конечно! — не моргнув и глазом, соврала я.
— Ну, может тогда в клуб махнем, отметим это дело? — с энтузиазмом подскочила со своего места Нинка и закружилась по комнате.
— В клуб?
— Да! Танцы-жманцы, все дела! Потрясем костями, может с кем приличным познакомимся, м-м?
— Что-то я как-то не очень, Нин, — и прикусила губу.
— Ну, понятно, — снова села подруга и сурово свела брови.
— Что тебе понятно?
— Что хотела ты себе как лучше сделать, а получилось, как всегда, Тань!
— О, прекрати! И без тебя тошно! — психанула я и двинула на балкон.
Как вы понимаете, посиделки с подругой не удались. Да и вообще все выходные отправились коту под хвост. Но окончательно меня добил воскресный вечер. Да-да, он получился просто ужасным. А все потому, что меня выдернул из дома Стас и компания с заманчивым предложением сходить в боулинг.
И, знаете, было все чудесно и замечательно, если бы в одном игровом зале, буквально, через несколько дорожек, с нами не оказался сам Хан со своими друзьями. Он сидел, развалившись на мягкой зоне и потягивал из высокого бокала пенное и будто бы вовсе не замечал, что творится вокруг него. Вот кто-то ему сказал нечто смешное и он, откинул голову, громко расхохотался, а я у меня от его вида резко скрутило низ живота.
Боже! Ну вот зачем он такой?
Красивый. Безупречный. Равнодушный.
Встретились глазами. Сухо друг другу кивнули. Вот и все…
И за ребрами ломит — не продохнуть!
Мои косые взгляды ребята заметили почти сразу, а потом и Рома подвалил, чуть прижал меня к себе, снова зачем-то провоцируя босса и задаваясь закономерным вопросом:
— И который из них твой Гадович?
— Он не мой, — прикусила я нижнюю губу.
— Но все же?
— Тот, что в черной футболке, — пояснила я.
— А, который со всеми прощается?
И я тут же резко повернулась, замечая, что, действительно, Марк жмет парням руку и, не оглядываясь, покидает игровой зал. И настроение мое сразу же упало ниже плинтуса. И боулинг стал не нужен. И вообще…
— И давно ты по нему сохнешь?
— Я не…
— Ой, даже не пытайся мне наваливать, Татьяна, — и улыбка чеширского кота заставила меня тут же заткнуться.
— Со школы, — выдохнула я.
— Звучит дерьмово, — пожал плечами Рома.
— Это мягко сказано, — уныло потянула я.
— Клин клином вышибать пробовала?
— Я не такая, — честно призналась, а парень тут же заржал и подытожил наш сумбурный сеанс психотерапии.
— Ну и дура!
Да уж, с этим не поспоришь.
Вот так в противоречиях и пролетела неделя, а потом вновь наступил очередной рабочий понедельник, где я по-прежнему была всего лишь одной из подчиненных, которой приходится сидеть на очередной летучке и стараться не пялиться на слишком идеального начальника.
На его пальцы, что так уверенно держат золотую ручку и размашисто что-то пишут ею в ежедневнике. На его губы, что задумчиво поджимаются, на какую-то реплику моего коллеги. На глаза цвета стали, что больше не смотрят на меня с интересом.
Но я только киваю сама себе и призываю быть благоразумной. Чувства чувствами, но я себя ведь не на помойке нашла?
А потом наступил вторник и все мысли о Хане и его равнодушие мне пришлось выкинуть из головы. Звонок с незнакомого номера и
