— Неплохая мысль. Скоротаем день до вечера, а потом нагрянем в кабак.
— Ладно, уговорил, — без особого энтузиазма согласилась я.
Альмер недоумённо смотрел на меня.
— Если вы не хотите…
— Отчего же, я жажду. Но мне кажется, было бы несправедливо тащить вас за собой. Если вы объясните, как туда проехать…
— Вы немного не поняли, — улыбнулся Альмер и бросил взгляд на Лию. — Вообще-то, я здесь потому, что мне поручено вас охранять.
— Да? — я покосилась на Фарги. Он откинулся на спинку кресла и скалил зубы в довольной ухмылке. — Ну, если так, то… поехали.
Картинная галерея располагалась в центре города в огромном викторианском особняке. Мы имели удовольствие бродить по её тёмным прохладным залам и любоваться картинами местных мастеров, что, впрочем, было совсем не скучно. Особенно если учесть, что комментарии к картинам давал один из величайших художников современности, недавно, увы, почивший, но не утративший от этого ни ясности ума, ни колкости языка.
— Знаешь, здесь есть действительно хорошие вещи, — произнёс Фарги, когда мы поднялись на второй этаж, обозрев экспозицию первого. — Особенно хороши библейские сюжеты и портреты. Глянь, какой милый пейзаж! Только из-за этого узкого горизонта глаза выворачивает.
Неожиданно он задержался возле небольшой картины, написанной маслом и изображавшей развалины какого-то замка.
— Что это такое? — спросил он, внимательно вглядываясь в картину. — Спроси у своего телохранителя.
— Что это такое? — повторила я, не потрудившись придать хоть сколько-нибудь любопытства голосу. Альмер растерянно посмотрел на меня. Ещё чуть-чуть и он начнёт меня бояться.
— Что за место здесь изображено? — уточнила я более подходящим тоном.
— И спроси про художника! — встрял Фарги.
— И кто написал этот шедевр?
— Я не говорил, что это шедевр! — взвился он.
Я с трудом удержалась от ответной реплики.
— Это старое аббатство, — ответил Альмер. — Оно находится неподалеку от вашего дома. А художника я не знаю. Написано: Джон Милтон.
— Это мог бы быть Вильям Шекспир или Фрэнсис Бэкон, — раздражённо пожал плечами Фарги и снова взглянул на картину. — Нужно найти этого парня, если он ещё жив.
Я подошла ближе к картине и внимательнее вгляделась в неё. И всё равно ничего не заметила. Вопросительно взглянув на Фарги, я потребовала ответа.
Он молча ткнул пальцем в угол картины, где стоял какой-то обелиск, отбрасывающий наклонную тень. И только, ещё раз окинув всю картину единым взглядом, я поняла, в чём дело. Если судить по расположению теней, эта тень должна была находиться по другую сторону от обелиска.
— Может, это ошибка? — пробормотала я, чувствуя, как по моей спине табуном промчались мурашки. — Альмер, мы можем сейчас поехать туда?
— В аббатство? Конечно. Но там нет ничего, кроме развалин.
Я пошла к выходу, но тут заметила пожилого смотрителя, который поправлял пейзаж, немного криво висевший на стене.
— Извините, — проговорила я, — не могли бы вы сказать, где сейчас художник, нарисовавший вон ту картину?
— «Аббатство»? — переспросил он. — Увы, он давно в могиле. Этот набросок принадлежит кисти викария церкви святого Амвросия, преподобного Джона Милтона. Его убило молнией ещё в прошлом веке. Как раз возле этого аббатства.
Поблагодарив смотрителя, мы спустились вниз и снова сели в машину. Альмер тревожно поглядывал на меня, а я — на Фарги, сидевшего рядом. Он, наконец, заметил мой взгляд.
— Я художник, и у меня профессиональный интерес к теням на картинах. Художник, тем более такой, как этот, не мог ошибиться. Он рисовал то, что видел. А нарисовав, должен был заметить несуразицу и удивиться, потом заинтересоваться и сунуть туда нос. Вряд ли это была молния.
«Что это может быть?» — мысленно, чтоб не тревожить Альмера, спросила я.
— Трудно сказать. Ещё один портал? Тёмный идол? Или существо? Приедем — увидим.
— А что вы знаете об аббатстве? — спросила я Альмера.
— Нехорошее место, как и все разрушенные церковные здания. Там в полнолуние пропадают люди и животные. И ведьмы устраивают там шабаши. Существует легенда, что лет сто назад в подвале аббатства заточили колдуна, а потом сожгли. Перед смертью он призвал на головы монахов серого демона, который «днём торчит и молчит, а ночами бродит и порчу наводит».
Фарги, ни слова не говоря, взглянул на меня.
Наконец мы приехали и увидели среди деревьев те самые нехорошие развалины. Нехорошие потому, что от них веяло запустением, смертью и ещё чем-то, от чего волосы начинали шевелиться на голове.
Подойдя ближе, я принялась искать тот обелиск, что видела на картине.
— Вон он! — Фарги указал на выщербленную временем и непогодой колонну.
Я направилась туда. Альмер нехотя плелся следом.
— Зачем мы сюда приехали? — спросил он. — У меня шерсть встаёт дыбом от этого места.
— Значит, именно это место и должно вас интересовать, — ответила я поучительным тоном. — С профессиональной точки зрения.
Теперь я тоже заметила, что тень от колонны падает с той стороны, что развёрнута к солнцу.
— Стойте здесь, — вздохнула я, доставая из сумки меч. А ведь я так надеялась, что сегодня устрою себе выходной!
Выпустив клинок, я осторожно приблизилась к колонне, как вдруг она вздрогнула и взвилась вверх, выпуская в обе стороны большие перепончатые крылья и замахиваясь на меня рукой с длинными когтистыми пальцами. Головы у демона не было и глаз тоже, однако, это не помешало ему весьма точно пустить в меня электрический разряд, вполне похожий на молнию.
Кинувшись в сторону, я нырнула за остатки стены. Демон взлетел в воздух, видимо, надеясь найти меня, а я, направив на него острие меча, до упора сдвинула выключатель. Зачем разыгрывать из себя героя, если можно и не рисковать?
Клинок в одно мгновение удлинился на несколько метров и пронзил чудовище. Оно хлопнуло, взорвалось и разлетелось чёрными клочьями, которые исчезли, не долетев до земли.
Всё стихло. Я выключила меч и сунула его в сумку. Потом выглянула из-за колонны и огляделась.
— Чисто, — сообщил мне Фарги, возникший за моим плечом.
— Я еду домой, — вполголоса сообщила я. — Буду читать книги. Никаких кабаков. Не хватало мне ещё найти демона в миске с салатом!
И пройдя мимо него, я направилась к машине, возле которой топтался Альмер, поражённый до глубины души.
В тот день я снова не пошла гулять в дубовую рощу. Я сидела дома и страдала. Я начинала напоминать себе громоотвод, только вместо атмосферного электричества я притягивала к себе всякую нечисть.
