как зовут, кроме Петровича, поскольку его искажённая недоумением рожа врезалась мне в память сильнее всего, ха), мне показали имеющиеся кровати и даже, внезапно, производство. И договорились мы на пятницу, на двенадцать дня. Фотограф обещался за час-полтора всё отснять, а потом я помчу на кафедру. Амалия Иосифовна ждёт же. Я надеюсь.
ГРУСТНО И ОДИНОКО
Будущее прошлое
Не буду вас грузить подробностями, но весь остаток понедельника, вторник, среду и четверг я шила. Комбинировала варианты, прикидывала, записывала соображения, К вечеру четверга у меня были готовы эти двадцать необходимых комплектов. Разных цветовых вариаций! И не сказать, чтоб прямо умерла. Крой-то весь прямоугольный, размеры держи — и в путь. Даже резать не надо, всё на разрыв нормально идёт. Швов наружу практически нет, с заменой ниток-шпулек можно не париться. Одним словом, если никуда не бежать, а шить да шить, семь комплектов в день выдать могу вообще не напрягаясь.
Анька уехала на дачу, и это до некоторой степени сняло вопрос: ходить к ней в гости по вечерам или нет. Однако, стало совсем грустно, потому как телефонов для дач пока не придумали…
Зато я прибиралась. В перерывах между «бизнес-шитьём» выкинула ещё штук сорок книг, две пачки тетрадей (никто, никогда в них не смотрит!), три пары старых тапок, которые не жалко носить на даче, несколько убогих кофт и всякого малопонятного хлама. В шкафу и в столе сделалось просторно.
Попутно нашла у себя в закромах совершенно удивительную бумагу! Подозреваю, что она хранилась с незапамятных советских времён. На упаковке было напечатано: «Бумага для писем». Каково? Беленькая, тонкая, тоньше снегурочки, но какая-то прямо блескучая, как будто вощёная. И на каждом листочке были красивые узоры-завитушки в уголках. К пачке прилагался один более плотный лист, разлинованный жирными чёрными полосками — типа, подкладываешь и пишешь ровненько.
Вот на этих листочках я и решила расписать «предложения фирмы», только сперва нужно было черновики нормально отрисовать (чем я в свободное время и занялась) и дойти до канцелярского, купить чёрную гелевую ручку. А потом вспомнить уроки черчения, буквы эти квадратные, чтобы хоть как-то что-то приличное изобразить.
Заполняла дневники. Честно признаться, записи в личном становились всё короче. Не будет обратного разделения меня надвое — это убеждение укоренилось в моём сознании, проросло и заколосилось. Так что записи приобрели исключительно формальный характер, а потом я и вовсе сделала пометку, что буду вносить только особо значимые новости. Чё время зря тратить, правда же?
УРА!
Спать в вечер четверга легла с чистым сердцем. А проснулась в будущем!
Боже! Я дома! И мой любимый дома! Какое счастье!
Наш вечер и ночь были полны любви и нежности. И даже страсти, как будто разгоревшейся с новой силой. И во всём этом звучала тщательно подавляемая нотка… нет, не страха, а… боязни потерять друг друга?
Я лежала у мужа на плече и внюхивала его запах. Скажете, что я извращенка? Он точно периодически так говорит. А я отвечу — это значит, что у меня всё в порядке с ориентацией и женским здоровьем. А ещё, какое-то исследование, помнится, показывали, про совпадение и несовпадение гормональных наборов у групп мужчин и женщин. И женщинам давали нюхать мужские майки после занятий спортом. Так вот, от некоторых бабы просто балдеют, все от разных вы понимаете? Вот не помню, нюхали ли что-нибудь мужики, и что конкретно, хм… но моему мужу чрезвычайно нравится, как я пахну. То есть у нас совпадение просто стопроцентное! Два балдеющих дурака, ха.
Так, о чём это я?
Короче, обнимались мы, и тут он говорит:
— Меня пугает… скучно тебе со мной будет.
— Это почему? Одно то, что ты читаешь много, уже в твою пользу.
— Ну да. Но всё равно. Тебе-то уже… А я — молодой дурак, девятнадцатилетний.
Я захихикала:
— Ну, будем работать с тем, что есть…
Дожить бы ещё до этого «будем работать». Ещё два дня осталось, там. Божечки мои… А ещё, похоже, график времени выстраивается так, что я больше буду там, чем здесь. Может, это потом и изменится, а может, временны́е потоки стремятся догнать друг друга, кто знает…
ФОТОСЕССИЯ
Будущее прошлое
В пятницу я собрала своё богатство в две загодя выстиранных клетчатых сумки (не таких огромадных, как у челноков, гораздо меньше, однако ассоциации получились малоприятные). Как несложно догадаться, в каждую вошло десять комплектов. Тяжело, блин! Если реально по садам продавать, это потаскуна-носильника надо, и желательно с машиной. Пошла в «Хорошую мебель» пораньше. Это фотограф к двенадцати придёт, а мне надо к тому времени всё разложить-оформить, чтоб потом только оперативно собирать.
Короче, поволоклась.
В магазине уже прохаживались две девушки-продавщицы, задачей которых на сегодня (оказывается) была в том числе помощь в заправлении-расправлении кроватей. И подушки у них были, о чём я в последний момент вспомнила и запереживала, но тащить ещё и подухи из дома сил вообще не было. Короче, в шесть рук мы вполне ничего себе так бодро управились, и до прихода фотографа успели даже чаю попить с карамельками.
Потрепались с девками. Пожаловались друг другу на тяготы судьбинушки. По ходу выяснилось, что вся моя красотища предназначается для продажи, и все четыре комплекта детских расцветок, с мишками и звёздочками, они у меня сразу забрали, прикиньте. А почему бы и нет, я им ещё и скидочку сделала. А мне тащить на двадцать процентов меньше!
Фотограф явился как штык и оказался девушкой. Милой такой блондинкой Машей в чёрном брючном костюме с огромной камерой-зеркалкой (или как это называется).
Отсняла всё на пятёрку, оперативно. Посмотрела, как я укладываю свои баулы и… пожалела меня, наверное.
— Вы сейчас куда? Я в город еду, могу подвезти.
А я даже отказываться не буду!
В итоге, довезла она меня до самого универа. На вишнёвой девятке! Взяла мой телефон, а мне оставила свой (надо, надо базу данных полезных людей подкапливать!). И поехала дальше снимать. А я поволоклась навстречу финансовому благополучию, бляха муха…
ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ БАРЫГОЙ…
В деканате меня ждали. Не так много народу, как хотелось бы, но и не так мало, как я опасалась.
— Так, я первая! — объявила Амалия Иосифовна, — А то знаю я вас! Налетят, чёрны во́роны. Ну-ка, Оля, где тут моё?
Мне прям ржать хотелось, глядя на великовозрастный детский сад:
— Ваше вот, подписанное. Как просили, розы двух видов.
Она приняла пакеты, провела рукой по рисунку:
— Ну, шикарно, шикарно! Держи, — она
