проводить в зале, тренируя и оттачивая движения, однако наставления Килары упорно вызывали в ней непримиримое сопротивление. Всё внутри восставало против хриплых, стонущих и скрежещущих звуков никогда прежде не затрагиваемых чёрных струн, против резких, изломанных жестов и вращений.
«Зачем? Зачем мне это?» — каждый раз мелькало в голове у Рены, по окончанию занятий. Она не раз задавала вопрос и самой Киларе, но ответ был крайне туманен:
— Мы должны исполнить предначертанное ради нашего мужа.
Очевидно им предстояло исполнить какой-то танец, одних из тех Великих, что некогда уже приходилось показывать миру Рене. Вот только её Танцы были светлыми. Один избавил мир от войн, второй раскрыл тайну сына короля драконов О’дара. Эти же обещали только боль, страдания и хаос. Зачем это всё Дарку?
— Ты просто ещё слишком наивна, Д’тар Рена, — с коварной улыбкой, отвечала Килара, а в её глазах загорался пугающий огонёк.
«Или слишком чиста», — с грустью приговаривала про себя Рена, чувствуя боль в области сердец. Как бы ни была удивительна и страстна её семейная жизнь, она омрачалось настоящим горем. За все пять лет брака Рене так и не удалось забеременеть. Лекари наперебой утверждали, что она абсолютна здорова, да и в Дарке не приходилось сомневаться. У него уже подрастали сын и дочь.
— Может, это плата за Великие Танцы? — порой спрашивала она себя, когда отчаяние наполняло до краёв, и как назло в те моменты в голову упорно лезли назидательные слова Килары:
— В этой семье никто не может появиться просто так, ни жена, ни тем более ребёнок!
Рене ужасно не хотелось в это верить, и несколько лет она тщетно пыталась исполнить своему мужу танец любви. Но у неё то лопалась струна, едва ей стоило коснуться рианты, то соскальзывали и подворачивались ноги. А однажды она и вовсе врезалась в стену, не рассчитав длинное вращение. Те же попытки, что внешне складывались удачно, на деле оказывались лишь жалкой пародией на ритуал. И этому не было решительно никаких объяснений, кроме всё тех же пресловутых слов.
В конце концов, два года назад Дарк ненадолго исчез из дома, а затем вернулся со странным браслетом в руках. Он хотел подарить его ей, но она даже не смогла к нему прикоснуться! Внешне это было просто изящное золотое украшение, с необычным плетением и маленькими рубинами, однако Рене казалось, что из него так и сочится кровь. Это видение было настолько ярким, а исходившая от браслета энергия такой тёмной, что тут же начинала безумно болеть голова. Словно на неё вдруг нацепили стальной обруч и начали сдавливать, желая смять череп. Рена выдержала всего пару минут, прежде чем выбежала из комнаты и ещё долго потом не могла вернуться. Она видела, что её поведение очень расстроило Дарка, но ничего не могла поделать. Браслет в итоге перекочевал к Эрмире, и та вскоре родила Дарку вторую дочь. Рена не составило труда заметить взаимосвязь. К тому времени она уже достаточно продвинулась в изучении тёмного культа, и уже понимала, что такое жертва. За каждую жену и ребёнка Дарк платил кровью. Жизни сотен воздушных пиратов и жителей Меркалинка некогда стали её выкупом! От этой мысли становилось тошно и даже жутко. Но страшнее всего было откровение Килары:
— Если ты хочешь сына, придётся пожертвовать кем-то из тех, кто тебе особенно дорог. Когда-то у меня был любимый младший брат…
От ужасающей догадки Рене мгновенно стало не по себе. Она даже не сразу смогла её озвучить:
— Т-ты… его убила?
— Мой танец забрал его душу, — Впервые в голосе Килары звучало нечто похожее на сожаление и боль. И, пожалуй, это напугало Рену сильнее всего. Столь чудовищный ритуал просто не должен был существовать!
— Тогда лучше я останусь без детей! — запальчиво объявила она, но сказать это было несколько проще, чем смириться. Как бы не пыталась Рена гнать неприятные мысли прочь, они неизбежно её настигали, заставляя метаться и мучиться. Она мечтала отыскать какой-нибудь иной способ, не желая жертвовать ни близкими, ни незнакомцами.
«Так не должно быть! Это неправильно!» — кричало всё её существо, но Полоз, к которому Рена отчаянно взывала, оставался глух к мольбам. Затем неизбежно наступала апатия, из которой удавалось вылезли лишь благодаря непрекращающимся занятиям, требующим большого внимания и колоссальных сил, и жарким ночам в объятьях мужа. После неудачи с браслетом, Дарк ни разу не поднимал болезненной темы, зато стал гораздо чаще приходить и почти всегда оставался до утра.
* * *
На завтрак они спускались вместе. Дарк держал её за руку, и, несмотря на все попытки Рены, выпускать не желал.
— Зачем ты всё время это делаешь? — жалобно спросила она, отчаявшись хоть немного отдалиться от мужа. — Неужели не видишь, как твоё излишнее внимание ко мне раздражает твоих других жён?
— Ты тоже моя жена. И я так хочу! — безапелляционно заявил Дарк. И переубедить его было просто невозможно. Рена вздохнула, ища в себе необходимое смирение. Но это было совсем непросто. Стоило переступить порог столовой, как она ощутила, что всё внимание присутствующих опять досталось ей. Лёгкая ухмылка пробежала по лицу Драйка — сына Дарка. Он был уже подростком и понимал несколько больше, чем его сестра Дэзиэр, которая наградила Рену насупленным взглядом. Вообще-то старшая дочь Эрмиры была довольно приветливой и милой, но, как и все девочки, порой ревновала, считая, что она, а так же её маленькая сестра и мать, заслуживали большего внимания со стороны Дарка. В отличие от неё малышка Дайонэр просто хлопала ресницами и радостно улыбалась отцу. Обижаться ей было решительно не на что, ребёнком она была весьма непосредственным, и запросто просилась на ручки ко всем, даже к Рене и Киларе.
— С добрым утром, дорогой супруг! — поприветствовала Дарка первая жена с той самой пугающей улыбкой, от которой у Рены всегда проходила дрожь. — Как хорошо, что ты привёл Д’тар Рену, а то мы уже начали беспокоиться, не заболела ли она!
— Сестрица и правда выглядит неважно, — подхватила Эрмира. — Только посмотри, как она бледна! Наш дорогой супруг, может, всё-таки ты позволишь ей хоть иногда высыпаться?
— Может, и позволю, — хмыкнул Дарк, помогая смущённой Рене занять её место на противоположной стороне стола. — А, может, и нет, — поднимая недовольный взгляд на Эрмиру, сухо добавил он.
Эрмира ответила ему обольстительной улыбкой, ни капли не тушуясь. Однако больше ничего говорить не стала. Оспаривать слова мужа она не осмеливалась, и потому, пока тот подходил к своему месту во главе стола, наградила Рену тяжёлым сверлящим взглядом.
