— Да, не повторится, — подтвердила его слова, сохраняя твердость на лице. Но внутри кипел котел, стоило лишь вспомнить его губы на моей шее.
Он лишь грустно кивнул.
— Мир? — протянул мизинчик. Я улыбнулась. Порой ведет себя как ребенок. Но протянула в ответ.
Макс заметно повеселел. Негромко включил музыку и тронулся со двора. Замелькали дворы и дома.
— Теперь в универ? — спросила, облегченно откидываясь на спинку. Все-таки в машине веселее ехать, чем идти в одиночестве.
— Почти, — был мне ответ с загадочной улыбкой.
Глава 20
В итоге он свернул с пути на университет и привез меня к кафе.
— Подозреваю, что ты толком не завтракала, — открыто улыбнулся, переводя взгляд со здания на меня, — пойдем, угощу чем-нибудь.
Я неопределенно пожала плечами и вышла вслед за ним из машины. Хотя с утра во мне действительно кроме кофе ничего не было, старалась не показывать заинтересованности.
Мы вошли в небольшое, но уютное кафе, где на вывеске красовался крупный нарисованный кусок торта. Сразу же на входе в ноздри ударил запах свежеиспеченных булочек. Желудок скрутился от счастья, только сейчас осознавая, что он голодный, и его сейчас накормят.
Забыв о гордости, кинулась к прилавку.
— Полцарства за пончик, — вспомнила, и радостно ткнула пальчиком в витрину. Макс кивнул и подошел к кассам. Уже спустя несколько минут я держала в руках пакетик с еще теплой выпечкой, от восторга разве что не приплясывая.
— Спасибо! — повисла на парне. Тот впал в небольшой осадок, явно не ожидая от меня какого-либо проявления близости, но мне сейчас было не до этого. Раздербанила пакет уже на пути к машине, и первый пончик исчез из него. Он оказался даже лучше моих ожиданий. Мягкий, теплый, пышный — он буквально таял во рту, вместе с сахарной присыпкой. И сгущенки не пожалели, добротно напихали ее внутрь, да так, что успевай ловить, а то начнет стекать по пальцам.
Глянула внутрь. В пакете оставалось по крайней мере еще штуки четыре-пять. А парень не промах, взял про запас.
— Буду знать, с чем к тебе подкатывать, — Макс усмехнулся, наблюдая за моими действиями, и завел машину. Я в ответ прогундосила что-то невнятное набитым ртом, но всем лицом выражала полное согласие.
Пока мы ехали до университета, я умяла еще три штуки и сыто уставилась в окно. Настроение начало подниматься, как температура по термометру при сильном жаре.
И вроде день не такой серый, вон солнышко проглядывает. И не так уж и сыро на улице. И проблемы все были только у меня в голове, но сейчас просто пуф, и испарились. Вот что творит с людьми животворящая выпечка, ну или что там кому нужно для маленького счастья.
Пока пялила в окно и рассуждала о радостных жизненных мелочах, не заметила, что мы уже приехали и Макс открыл мне дверь машины.
— Я рад, что тебе так понравилась моя машина, но нам нужно на первую лекцию успеть, — лицо его оставалось серьезным, но глаза сквозили ехидством.
Хихикнула и выбралась наружу.
— Вот блин, а я уже так пригрелась к ней, — театрально изобразила сожаление, постояла для драматизма и первой повернула в сторону здания, решив, что дань уважения машине отдана.
Он поравнялся со мной.
— Моя тачка в твоем распоряжении. Вместе с водителем. — Макс расплылся в улыбке, — могу возить тебя и днем и вечером. Куда захочешь.
— Боюсь, что возить ты будешь не меня, — начала смеяться.
Он недоуменно взглянул на меня.
— А вон тех ребят, — я указала в направлении своего взгляда. Оттуда к нам мчались Серый, Витя и Влад. Точнее двое неслись, а последний старался сохранять достоинство и идти быстрым шагом.
— О, нет, — замахал, отрицая свою принадлежность к машине, Макс. Затем бессильно опустил руки и почесал затылок, — теперь понимаю Богдана, когда он нас возил.
— Максоооон, — пробасил Витя, накинувшись на него, — мы все видели. Показывай свою ласточку.
Серый с одобрением похлопал моего сопровождающего по спине. А Влад просто заинтересованно наблюдал со стороны, предварительно поздоровавшись со мной.
— Ой ребята, давайте на следующей перемене. Мы с Елизой опаздываем на пару, — Макс выискал меня глазами. И облегченно вздохнул, когда увидел, что я никуда не ушла и осталась наблюдать за этим цирком, молча доедая оставшиеся пончики.
— Лизку ты, значит, уже успел покатать, — возмутился вселенской несправедливости Витька.
— Ну если ты станешь длинноволосой блондинкой, то, может быть, и тебя возьму, — он подмигнул мне, снова переводя взгляд на Витю.
— Ну не, ради этого я краситься не буду, — заржал парень.
Смеясь, мы вошли в здание.
— Лиза! — ко мне подбежала Алиса и порывисто обняла. Затем отстранилась и, взяв за плечи, убежденно заглянула в глаза. — Извини меня. Это я позвонила Максу, подумала, что ты послушаешь хотя бы его. Но я шла за тобой до последнего. А потом ты не отвечала, и я заволновалась. И не знала, подвозить тебя сегодня или нет, поэтому снова позвонила ему.
Я притянула подругу к себе, крепко прижав и останавливая ее словесный оправдательный поток. Этими объятьями постаралась показать, как сильно я ее люблю.
Сильно. Не важно, что она делала, подруга заботилась обо мне. А я повела себя как эгоистка, отвернувшись от нее.
— Это ты меня прости.
— Ты. Меня. Раздавишь … — раздался приглушенный звук, и я разжала руки. Алиса перевела дыхание и улыбнулась. Наши руки сцепились в дружеский замок.
Сбоку послышался заинтересованный бас.
— А что мы пропустили?
Парни стояли около Макса и наблюдали за этой сценой, явно ожидая, что мы что-то расскажем. Но фиг им. Мы лишь захихикали и побежали по коридору.
Туда, где у нас первая лекция.
Глава 21
— Пс, — резкий шепот рядом со мной.
— Чего тебе, Макс? — еще тише прошипела. Мне пришлось сильно наклониться к нему, чтобы меня было максимально не слышно. Один провал, и экономичка нас рассадит, а я только начала к нему привыкать.
— На, — на мою сторону парты потянулся зажатый кулак. Раскрылся, оставляя после себя … свернутую бумажку?
Недоуменно посмотрела на него. Тот вздохнул и руками показал в воздухе, что ее надо раскрыть. Что я и сделала.
На парту вывалилась мармеладная конфетка.
Губы тронула улыбка. Дурак. Но милый.
Она даже без обертки, все предусмотрел. Вздумай я шуршать на лекции, то вылетела бы вон из аудитории. Как веник с пропеллером.
Мармеладка незамедлительно отправилась в рот, и на этом потрепанном кусочке бумаги вырисовалось кривое «спасибо».
