Разумеется, - смеется он, демонстрирую мне свою сумасшедшую улыбку с двумя рядами идеально-ровных, один к одному, зубов.
Я стою в комнате, а он все так же парит в воздухе, и мы откровенно рассматриваем друг друга. Неловко. Ужасно неловко, но я просто не могу отвести взгляд от его голубых сияющих глаз. Кажется, сделай я хоть легкое движение в его сторону, Александр влетит сюда за секунду, заключая меня в крепкое кольцо сильных рук и впиваясь настойчивым ртом в мои губы… Я читаю все эти картины на перекрестке наших взглядов. Это все уже когда-то было… Но я просто не могу быть с мужчиной, подобным ему. Убийцей, причинившим боль моей семье.
Я прихожу в себя, резко мотая головой и прогоняя наваждение.
А когда вновь поднимаю взгляд, Александра больше нет. Он исчез, и только ветер колышет нервно вздымающиеся занавески.
Глава 12
Она не понимала, какую имеет власть над ним. Не понимала, как сильно он хочет ее. Неискушенная, совсем еще невинная… Твою мать… Ему всегда нравились женщины с опытом, но Алира… Едва только понял, что будет первым, как дыхание прервалось словно. По всему телу прошла такая судорога желания, что думал, прям там, в подворотне рынка повалит ее на землю и возьмет силой.
Но он сдержался. Сжал кулаки до боли и приказал себе успокоиться.
Она будет его.
Но будет по доброй воле.
Он хотел этого. Видел, как она хочет его, как закатывает глаза и течет на его пальцы. Чувствовал во рту привкус кожи, сочащейся желанием, и трясся весь. Как помешанный чувствовал головокружение от воспоминаний о ней. Хотел, чтобы она сама попросила его овладеть ею. Хотел видеть, как закатываются от наслаждения ее глаза и как туго она сжимается вокруг его члена…
От этих фантазий стало только хуже.
Разделся на ходу, входя в купальню комнаты и встал под холодный душ, передергивая член и представляя ее губы на нем. Усмехался потом, понимая, в какого тупого пацана превратила его эта девка. Докатился до того, что не хотел никого кроме нее. Находился рядом и чувствовал, как у него встает от одного только ее запаха. А пахла Алира просто потрясающе… Легким ароматом весенних цветов с примесью горного холода. И обдавала она его только холодом, смотря вечно хмуро, поджимая красивые губы.
Он не знал, сколько еще сможет выдержать до того, как возьмет ее силой.
Сдерживал себя, стискивая зубы, но понимал, что долго так не протянет.
Каждый ее дерзкий взгляд вызывал желание схватить ее за волосы и бросить на кровать, срывая одежду, едва прикрывающую тело.
Что он там думал? Что отпустит ее обратно?
Сейчас мысль о том, что Алиру оторвут от него, вызывала только слепое бешенство.
Она его. Принадлежит ему. И он собирался владеть ею безраздельно.
Скрипит зубами, понимая, что она никогда на такое не согласится. Что испугается его одержимости. Он уже сейчас буквально видел, мать твою, как она пятится от него, испуганно отходя.
Впечатывает кулак в мрамор стены и наблюдает за тем, как вода лижет глубокую трещину.
Пошло все к дьяволу.
Он даст ей время. Сколько сможет…
Не пошел в ее комнату, хотя планировал, что ночью будет сжимать ее белую кожу руками и слушать, как она часто-часто дышит, пока он покрывает ее.
Сжал крепко зубы, стараясь прогнать это наваждение из башки.
Завтра важный день, ему нужно отдохнуть, а вместо этого он торгуется сам с собой, чтобы не вскочить и не нестись в ее чертову комнату этажом ниже. Борется с искушением даже взглянуть на нее спящую, потому что знает, что не сможет сдержать себя.
Увидит тонкую ткань ночной сорочки на теле и не удержится от искушения провести по ней пальцами…
А если Алира спит нагая?..
Задохнулся похотью, вскакивая с кровати и начиная носиться из одного угла в другой.
Он свихнулся.
Дошел до крайней точки своей агонии и теперь медленно подыхает.
Еще никогда тяга к женщине не жгла его ртутью по венам.
Еще никогда он не впадал в такое опьянение от запаха кожи и белизны волос.
Она была словно создана для него. Для того, чтобы он никогда не мог найти себе покоя.
Алира… Одно ее имя вызывало в нем желание выть зверем.
Облокотился на окно, вдыхая ветер пустыни, пропитанный песком.
Ему нужно успокоиться.
Если он будет не в себе, Эра заметит это. А ему не нужно давать ей поводы для манипуляций. Эта сука ждала такой возможности многие столетия…
***
- Дея, дорогая…
Я осторожно ступаю в полумрак спальни, точно такой же, как и моя собственная, только зеркально отраженной.
Комната погружена во тьму, и я отчетливо вижу лишь тонкую ткань занавесок, колыхающихся под напором теплого ветра Хаята.
Когда глаза привыкают ко тьме, я чуть хмурюсь, понимая, что кровать не разобрана, и зову вновь:
- Дея?..
А затем вздрагиваю, замечая сжавший человеческий силуэт в углу комнаты.
- Дея?..
Подхожу осторожно, но не потому, что опасаюсь, а потому, что боюсь спугнуть ее. Произношу ее имя еще раз, чтобы она понимала, что здесь только я, никого больше…
Когда ее силуэт в голубой ночной сорочке проступает отчетливо, я вздрагиваю, замечая, что длинные темные волосы Деи теперь обрезаны по плечо. Неровным срезом, как будто это сделал заигравшийся ребенок.
- Дорогая? – осторожно сажусь возле нее, облокачиваясь спиной о стену, и испытываю нереальное, ужасающее чувство вины.
Как я могла ее бросить?! Нужно было выбить из Александра встречу с ней. Дея не такая как я. Она хрупкая, словно хрусталь, и я должна была понять, что все это сломает ее.
Чувствуя, как глаза наливаются слезами, а зубы сжимаются от злости, я кладу руку на ее, сложенные на коленях, и тут же чувствую, как она вздрагивает.
Переводит на меня голубые глаза, и кажется, только сейчас замечает, что я вообще здесь.
- Он мертв, да?.. – она смотрит на меня так отчаянно, словно мы продолжаем какой-то оборвавшийся диалог. Но я все равно понимаю, что она об отце, Эмире.
- Не знаю, милая, - честно отвечаю я, сдвигая брови.
Как бы тяжело ей не было, но купать пошатнувшуюся психику в иллюзиях мне не хочется.
- Мертв… - она отводит глаза к окну. – Я точно знаю.
- Откуда, Дея?..
- Я просто чувствую… - она трясет головой, словно прогоняя призраков.
А я не знаю, что сказать. Просто целую ее в
