бы откинулась назад.
Прия подталкивает меня ногой, приподняв брови.
Что-то нацарапывает на листе блокнотной бумаги и пододвигает его в мою сторону.
«Он запал на тебя».
Я закатываю глаза. Нет, не запал. Что заставило ее сказать это?
О, да. Я ушла с ним с вечеринки в прошлую пятницу. Не то чтобы что-то случилось… но девочки и их активное воображение.
Когда расскажу им, что он пригласил меня жить с ним, они точно взбесятся.
За последние несколько недель, с тех пор как начались занятия, я сблизилась с этими двумя, не желая проводить со своими товарищами по команде больше времени, чем необходимо.
Когда профессор начинает свою лекцию в передней части аудитории, и мы уделяем ей все наше внимание, я все еще хорошо осознаю присутствие Эшли позади меня.
Это все равно, что сидеть спиной к стене, за исключением того, что она дышит и взглядом сверлит дырки у меня в затылке.
Я знаю, что он наблюдает, потому что чувствую это.
Я: Перестань пялиться мне в затылок.
Эшли: Я не пялюсь.
Я: Хорошо, что только что сказала профессор?
Я сама этого не знаю, потому что тоже не обращаю внимания, но ему необязательно это знать.
Эшли: Что-то о бизнесе.
Ха! Я знала это. Он не слушает.
Я: ЛОЛ. Хватит пялиться мне в затылок. Неужели ты думаешь, что я хотела бы жить с жутким типом, который так поступает? Могу представить, как просыпаюсь и вижу, что ты сидишь в кресле в углу комнаты и смотришь, как я сплю.
Эшли: Это чертовски странно, и этого бы не случилось. К тому же во всех спальнях есть замки.
Эшли: Может быть, мне пришлось бы остерегаться ТЕБЯ. Откуда мне знать, что ты не извращенка?
Я: Возможно. Кто знает?
Я хихикаю. Это даст ему пищу для размышлений.
И кроме того, на его месте меньше бы беспокоилась о том, что я извращенка, и больше о том, что потенциально могу быть убийцей. Он ведь не знает, вдруг я не в своем уме.
Я сижу прямо, словно проглотила шомпол, уставившись перед собой, изо всех сил стараясь слушать лекцию. Профессор и ее ассистент дают нам задание для работы в наших группах — мы должны взять повседневный предмет, которым все пользуемся, и создать бизнес-план по его продвижению на рынок — и я делаю заметки.
Я не слышу за спиной скрипа ручки или стука клавиш ноутбука, поэтому поворачиваю голову. Неужели Эшли не волнует, что у нас есть конкретные задачи, которые необходимо выполнить для этого проекта?
— Почему ты не делаешь заметки? — шиплю я, и это звучит как раздражение.
Он корчит гримасу.
— Я сделал снимок на свой мобильный. — Он поднимает свой телефон, показывая мне экран. — Разве не все так делают?
Он действительно сфотографировал заметки, которые ассистент профессора вывела на стену с помощью проектора.
Ох.
Хорошо.
Думаю, это облегчило бы жизнь — гораздо больше, чем кропотливое написание всего этого от руки, как приходилось делать моей маме, когда она училась в колледже.
Я краснею, смущенная собственной наивностью.
Я всегда делала это таким образом, ни разу не подумав сфотографировать дурацкую доску в передней части комнаты, чтобы не пришлось делать настоящие заметки.
Эшли хихикает у меня за спиной.
Эшли: Эй.
Я: Что?
Эшли: Ты рассматривала возможность расторжения договора аренды с университетом?
Я: Эм. Еще нет.
Эшли: Хорошо, что я погуглил это для тебя. Решил, что тебе будет лень.
Я: Ну, спасибо.
Эшли: Я не ошибся, правда?
Эшли: Все, что тебе нужно сделать, это изложить все в письменной форме и заполнить договор о расторжении за 30 дней, и они должны его одобрить. Есть небольшой штраф, но он нестрашный. Я мог бы вычесть его из твоей арендной платы за первый месяц.
Почему он это делает?
Почему его это вообще волнует?
Это почти как… теперь, когда идея засела у него в голове, парень не собирается отпускать ее, он одержим и полон решимости заставить ее сработать.
Я: Эм. Это все?
Эшли: Кроме уборки и проверки комнаты. Кажется довольно просто.
Ну, да, конечно.
Ему легко говорить. Это не он потенциально собирается переехать. Не ему нужно поговорить с родителями о возможности переезда к парню.
Мои родители…
Совсем забыла о них и о том, как они отреагируют, хотя они доверяют мне, так что, возможно, это не имеет большого значения?
Я никогда не была помешана на мальчиках. Большую часть своего времени уделяла спорту и учебе, а не своей личной жизни, которой последние два года практически не существовало.
На первом курсе я недолго встречалась с Кэлвином, но порвала отношения, когда он начал давить на меня, чтобы я занялась с ним сексом.
Чертов Кэлвин — просто не мог позволить событиям развиваться естественным путем.
Придурок.
Я больше не повторю эту ошибку, мне нельзя отвлекаться. Не дай Бог мне застрять в этом университете дольше, чем необходимо, потому что я позволю себе потерять концентрацию.
Ужасно.
Эшли: Штраф стоил бы того, чтобы временно остаться на мели и жить в настоящем доме, а не в общежитии.
Я поворачиваюсь на своем месте, чтобы поглазеть на него.
— Не мог бы ты перестать гуглить то, что относится к моей жизненной ситуации?
— Я пытаюсь тебе помочь.
— Нет, ты пытаешься помочь себе с новым соседом по комнате. — Я не хочу говорить ему, что не смогу позволить себе аренду и штраф, если съеду из общежития. Эти слова слишком неловки, чтобы произносить их вслух.
Эшли привилегированный — любой, у кого есть пара глаз, может это увидеть, и это непросто правильная речь. Это осанка и манеры, и теперь, когда я была у него дома…
Я не знаю, какую жизнь он ведет дома, в Великобритании, но она определенно отличается от моего воспитания в среде среднего класса.
— Нет, я пытаюсь тебе помочь.
Почему он такой упрямый? И почему его волнует, живу я с ним или нет? Не похоже, что мы что-то знаем друг о друге, хотя я накормила его и ходила к нему домой.
Возможно, он как бродячий кот — как только вы его кормите, он продолжает возвращаться.
— Прекрати спорить со мной, — отвечаю я приглушенным шипением.
— Ты хочешь жить со мной или нет? — ворчит он, поудобнее устраиваясь в тесном кресле.
— Откуда мне знать? Я не попала на грандиозную экскурсию — я была только в прихожей и на кухне.
Я даже
