Гости разом выдохнули и дружно принялись перешёптываться о произошедшем, сетуя на неосторожность молодых, излишне высокие каблуки и крутые лестницы, которые оборвали множество жизней, как достойных, так и не очень. Леди Амалия, сама не зная с чего вдруг, ощутила какое-то странное затхлое дуновение, словно неосторожно оказалась рядом с испускающим зловонные газы болотом. Красавица брюнетка, чья жизнь не была богата на защитников и счастливые случаи, привыкла во всём и всегда полагаться на собственное чутьё, а потому и это странное ощущение не проигнорировала, а попыталась в нём разобраться. Если бы Амалия не была бедной сиротой, то она обязательно после достижения десятилетнего возраста прошла бы проверку в школе магов, где непременно выявили бы у девочки сильный дар эмпата. Увы, законы королевства ясно и чётко гласили, что бедные, особенно сироты, не имеют права ни учиться магии, ни практиковать оную, а потому леди Амалия даже и не подозревала о своих магических способностях и не догадывалась, что только что уловила скрытое торжество убийцы, безмерно довольного тем, что его злой умысел остался тайной для королевской ищейки.
Во время завтрака Дейв планировал незаметно, под видом дружеской беседы поговорить с гостями, чтобы узнать, кто и где проводил вчерашний вечер и, если повезёт, напасть на след убийцы. Лорд надеялся, что герцогиня Вандербилдт, особа хоть и зловредная, но всё-таки неглупая, не станет мешать проведению следственных мероприятий, чем более тщательно замаскированных. В конце концов, это же и в её интересах, охота-то ведётся на неё! Только вот сама Элеанора то ли имела какие-то свои, тщательно сокрытые от окружающих намерения, то ли просто не стала отказывать себе в привычке стравливать гостей друг с другом. Едва Дейв повернулся к сидящему с ним рядом лорду Арчибальду, как герцогиня, искривив губы в ядовитой ухмылочке, обратилась к леди Ольгерде:
— Что же это Вы, леди, не потрудились в траур облачиться? Мне казалось, сегодня утром одним отпрыском у вас стало меньше. Хотя, о чём это я? Раз Вы не спешили признавать девчонку при жизни, глупо изображать скорбь после её смерти.
Почтенная леди, от потрясений заметно осунувшаяся и побледневшая, поспешно положила тревожно звякнувшую о тарелку ложку и попыталась совладать с трясущимися губами. Серые слегка навыкате глаза заблестели от непролитых слёз, веки набрякли и покраснели.
Леди Амалия, которая на собственном горьком опыте познала всю боль утраты дитя (её собственная дочка умерла во младенчестве несколько лет назад), вскинулась и пронзила герцогиню горящим болью и гневом взором:
— Как Вам не стыдно так издеваться над матерью, потерявшей дочь!
Элеанора надменно приподняла бровь, окинув леди презрительным взглядом, словно помоями с размаху окатила:
— И это Вы мне будете говорить о стыде? Право, весьма забавно слышать нравоучения о морали от проститутки, пусть и облачённой в богатое платье леди!
Амалия вздрогнула всем телом, точно её плетью хлестнули, а вот её супруг, коего прежде ничего, кроме вкусного завтрака не интересовало, отшвырнул нож и вилку и вскочил, в порыве чувств опрокинув стул и едва не стянув со стола скатерть:
— Да как Вы смеете! Моя жена честная женщина!
Герцогиня Вандербилдт на такое абсурдное (с её точки зрения) заявление даже отвечать ничего не стала, лишь рассмеялась язвительно, не скрывая презрения как к ставшей яблоком раздора леди, так и её незадачливому заступнику. Лорд Чарльз, до этого проявлявший интерес лишь к вину, вылил в бокал последние капли, небрежно отодвинул в сторону опустевший графин, осушил кубок, довольно крякнул и выдохнул, бессмысленно глядя в пустоту:
— Да-а-а, хорошо наставлять рога тем, кто свято уверен в твоей невинности.
— Что Вы хотите этим сказать?! — проревел, наливаясь кровью и сжимая кулаки, лорд Арчибальд. Небольшая золотая пуговка белоснежной рубашки, по правилам этикета застёгнутой под горло, и так-то с трудом сдерживавшая напор могучей шеи, с чуть слышным щелчком оторвалась и улетела прочь.
Лорд Чарльз гулко икнул, с тоской покосился на графин, даже перевернул его и слегка потряс, досадуя, что вылизать опустевшую посудину нельзя, а новую слуга, паразит такой, ставить не спешит. Кипящий от гнева, публично оскорблённый муж молодого лорда ничуть не интересовал, как, впрочем, и все остальные.
— Я требую объяснений! — громогласно возопил лорд Арчибальд, раздирая ворот рубашки и судорожно хватая ртом воздух.
Несчастного мужа пытались успокоить, но он яростно отмахивался от увещевателей, грозно надвигаясь на обидчика. Чарльз с кислой миной сделал глоток душистого ароматного чая, со страдальческим видом покосился на слугу (тот проворно спрятался в зелёной листве декоративного растения, украшающего столовую) и недовольно пробурчал:
— Да что тут непонятного? Ваша благоверная вчера с моим батюшкой так громко разврату предавалась, что я полночи уснуть не мог!
— Ложь! — взвилась Амалия, точно у неё под ногами огненный ров разверзся. — Неправда, Вы лжёте!
— Ко-конечно… ло-ложь… — проблеял бледный обильно потеющий лорд Уолтер, отводя глаза и тщетно пытаясь придать себе негодующий вид.
Лорд Арчибальд какое-то время судорожно хватал ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба, но едва лишь супруга прикоснулась к его плечу, как ступор сменился диким не поддающимся контролю бешенством. Взревев аки раненный лев, лорд наотмашь ударил Амалию по лицу, отчего несчастная кубарем покатилась по полу, едва не сбив с ног с демонической улыбкой взирающего на происходящее лорда Дункана. Один удар не успокоил оскорблённого супруга, продолжая реветь что-то невразумительное, Арчибальд кинулся на опешившего от такого напора Уолтера и принялся месить его кулаками, словно служанка излишне густое тесто. Дэвид бросился разнимать драчунов, но сия задача оказалась весьма обременительной даже для опытного королевского сыщика, потому как лорд Арчибальд вцепился в своего врага не только руками, но и зубами, суетящиеся слуги не столько помогали, сколько мешали, а Чарльз и Дункан предпочли не вмешиваться в столь безобразную плебейскую сцену. Хорошо, что леди Эмили, ласково ухаживающая за находящейся после удара в полубессознательном состоянии леди Амалией и пытающаяся остановить обильно текущую из разбитого носа кровь, обернулась на шум, приглушённо вскрикнула и метнула в дерущихся два крупных голубовато-серебристых водных шара. Холодная вода, моментально до нитки промочившая одежду и обувь, произвела нужный эффект. Лорд Арчибальд, тяжело, с порыкиванием хрипя, отпустил, наконец, лорда Уолтера, который, даже не пытаясь подняться на ноги, проворно задом отполз в самый дальний угол столовой и там затих.
— Всё равно я тебя убью, — прошипел Арчибальд, с трудом поднимаясь на ноги и сплёвывая кровь на пол. — Ты покойник.
Дэвид профессионально (вроде бы и вежливо, но при этом цепко, при всём желании не вырвешься, сколько ни пытайся) взял продолжавшего бурчать угрозы мужчину за локоть и отвёл в выделенную лорду Трейси комнату. По пути тоном, не терпящим возражений, приказал встретившейся горничной принести бинт и мазь для заживления ссадин. Перепуганная женщина, за годы службы в замке отвыкшая от такого разгула человеческих страстей, покорно кивнула и метнулась исполнять приказ королевского сыщика. Немного успокоившийся Арчибальд строптиво дёрнул плечом, пытаясь освободиться и тут же услышал негромкое:
