— Похоже, ты все-таки соображаешь, что делаешь, — заключил Рейф.
Уинстон перебегал от одного дерева к другому, обнюхивая каждое, но нигде не задерживаясь. Наконец он задрал лапу. Закончив, он повернулся к Рейфу с удовлетворенным видом.
Рейф осмотрел помеченное псом дерево, присел на корточки, присмотрелся, но на гальке под деревом не осталось никаких следов. Возможно, их и не было.
Он перевел взгляд на Уинстона, который вопросительно следил за ним.
— Знаешь, будь у меня твой нюх и мои мозги, я был бы великим сыщиком.
Уинстон ответил движением, которое наверняка заменяло ему пожатие плечами, и заспешил обратно к дому.
Рейф выпрямился и уже был готов последовать за псом, как вдруг заметил краем глаза блеск серебристой фольги. Возле дерева, помеченного Уинстоном, валялся скомканный фантик.
Находка так себе. Фантик могло занести ветром откуда угодно. Его могли выбросить из проезжающей машины. Он мог вывалиться из грузовика с мусором.
Или из рук человека, который вчера ночью стоял под этим деревом.
Подобрав фантик, Рейф вернулся к дому, где на подъездной дорожке оставил «порше». Он заглянул в бардачок, порылся в нем, сокрушенно вздохнул и посмотрел на Уинстона, который сидел на веранде и наблюдал за ним, склонив голову набок.
— Когда-то я всегда возил с собой запасную бритву — на всякий случай, — объяснил он, захлопнул дверцу и сунул ключи в карман. — А потом отвык.
Рейф вдруг осознал, что после развода его личная жизнь сошла на нет — должно быть, потому, что ему было не до этого. Хватало и других дел.
По пути к крыльцу он остановился и сорвал несколько веточек мяты, растущей возле садового крана.
В доме он первым делом зашел в ванную на первом этаже и убедился, что никто из Хартов мужского пола не оставил в доме бритвы.
— Вопиющая непредусмотрительность, — обратился он к Уинстону. — С другой стороны, чего еще ждать от Хартов?
На втором этаже было тихо. Рейф прошел на кухню и заглянул в шкафы, где нашел обычный набор древних приправ и специй, какие обычно оставляют на дачах. Соль, перец, сахар, полупустая бутылка ванильного экстракта, целая банка кленового сиропа. Сироп оказался настоящим, а не подкрашенной карамелью водой с сахаром.
Выставив на стол ваниль и сироп, он сунулся в холодильник и убедился, что яйца и молоко свежие, а деревенский хлеб из муки грубого помола, испеченный приверженцами «нью-эйдж» в пекарне на набережной, — позавчерашний.
В самый раз.
Платье невесты было велико размера на три. Она в отчаянии попыталась заколоть его булавками, но безуспешно. Что бы она ни предприняла, платье все равно будет казаться мешковатым. Клиентка плакала. Жених то и дело поглядывал на часы.
Последовав его примеру, она ахнула: прием должен начаться через несколько минут! Но устроители банкета еще не прибыли. Столы никто не расставил. Цветы увяли. Открыв ящик с заказанным заранее дорогим шампанским, она обнаружила внутри эликсир для полоскания рта. И музыканты безнадежно опаздывали.
В довершение всего что-то случилось с залом. Прием был назначен в бальном зале элегантного особняка на холме над городом. А она очутилась в пустом складе без единого окна.
Аппетитный запах какого-то изумительного кушанья отвлекал ее отдел. Она вдруг поняла, что зверски проголодалась, но не позволила себе бросить клиентов только потому, что ей вздумалось перекусить. В конце концов, она же профессионал в своем деле…
Ханна проснулась внезапно и обнаружила, что смотрит на непроницаемый туман за окном. Только через несколько секунд она поняла, что находится в Эклипс-Бей, а не в Портленде и все ее попытки превратить катастрофу в настоящую свадьбу — всего лишь сон.
Потом она унюхала изысканный аромат, плывущий из кухни. И мгновенно вскочила.
Рейф! Он не исчез рано утром, пока она еще спала. Он остался у нее и теперь хозяйничал на кухне. А она так надеялась, что он ускользнет ни свет ни заря!
Она взглянула на кровать, но Уинстон куда-то подевался. Что случилось с ее преданным другом?
Дурацкий вопрос, тут же решила Ханна. Конечно, Уинстон — удивительное существо, но все-таки он пес. Его наверняка приманил запах еды.
Она босиком прошлепала в ванную, стараясь забыть о тревожном сне. Сновидения об ужасной свадьбе со множеством накладок преследовали ее с тех пор, как она решила продать свое агентство.
Опираясь на белую раковину, она уставилась на себя в зеркало. Волосы свисали спутанными прядями. Веки припухли. Румянец на щеках выглядел как-то непристойно. В таком виде выходить к Рейфу нельзя! Ее единственное спасение — душ.
Стащив через голову рубашку с длинными рукавами, Ханна встала под горячие струи, схватила флакон шампуня и решительно взялась за дело, смывая все воспоминания о неудачной ночи.
Выйдя из душа, она почувствовала себя гораздо лучше. Надев свитер и джинсы, она старательно расчесала промытые волосы, заложила их за уши и надела на голову ободок.
Перед тем как спуститься вниз, она еще раз подошла к зеркалу и с досадой увидела, что румянец никуда не девался. Должно быть, кожа порозовела от горячей воды и пара. Ну, это быстро пройдет.
Распрямив плечи, она открыла дверь спальни и вышла в коридор.
К тому времени как она вошла в кухню, ее рот переполнился слюной. Уинстон сидел у двери. С привычной галантностью он поднялся при виде хозяйки, но Ханна сразу поняла: его гораздо больше интересует то, что происходит у плиты.
Как и ожидала Ханна, Рейф выглядел неотразимо. Отросшая щетина только подчеркивала его сексуальность и притягательность.
Какая несправедливость! Джентльмен вообще покинул бы дом до рассвета. С другой стороны, Рейфа Мэдисона никто и не считал джентльменом.
— Ты как раз вовремя. — Рейф окинул ее быстрым, но внимательным взглядом и взял прихватку. — Кофе готов, наливай.
Из духовки он извлек сковороду. По кухне распространился дразнящий обоняние аромат ванили.
— Что это?
— Тост по-французски. — Рейф поставил сковороду на плиту и отложил прихватку. — Запеченный, а не поджаренный. Нечто среднее между хлебным пудингом и суфле.
Ханна нетерпеливо уставилась на угощение.
— Потрясающе. Великолепно.
— Спасибо, — усмехнулся он.
Стало быть, он умеет готовить! Об этом Ханна уже догадалась. Но кулинарный талант еще не причина влюбляться. Пылать желанием — может быть, но не любить.
Она с трудом отвела взгляд от подрумяненного тоста и заметила, что Рейф наблюдает за ней со странным выражением лица.
— Сейчас подам кофе. — Спохватившись, она взяла кофейник.
Рейф разложил тост по двум подогретым тарелкам и перенес на стол. Ханна уставилась на изысканное кушанье — пышную подрумяненную массу с застывшими в ней треугольничками хлеба. Сверху тост украшали веточки свежей мяты. Сироп в кувшинчике был теплым.
