на часы, висевшие против входа:
— Во-время явились. Сейчас доложу Дмитрию Николаевичу..
Такая военная точность совсем смутила Петю. Конечно, и у них в училище распорядок дня тщательно соблюдался, но ведь тут же дети!
Он невольно глянул сквозь раскрытую дверь на школьный двор, где играли малыши. Чуть подальше, в саду, возле длинных дощатых столов хлопотали более взрослые мальчики, тоже с красными повязками, должно быть дежурные по кухне. Группа Лёниных сверстников с тяпками и лопатками стояла у крыльца, ожидая бригадира. Леня кивнул брату и скрылся в дверях. Через несколько секунд он уже командовал на дворе звонким голосом:
— Бригада, построиться! Запевала, начинай! Шагом марш!
Громко и чисто запели веселые голоса:
Нам песня строить и жить помогает,
Она, как друг, и зовет и ведет!
И тог, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет!
Бригада, подняв тяпки и лопаты на плечо, зашагала со двора.
В это время дежурный, ходивший к директору с докладом, вернулся:
— Дмитрий Николаевич ждет вас.
Ремесленники вошли в кабинет. Саша — спокойно, а Петя — с замиранием сердца.
Навстречу им поднялся высокий, еще молодой человек в сером костюме, в голубой сорочке, воротник которой был расстегнут. В нем было много общего с теми комсомольскими работниками, которых Петя часто встречал в райкоме ВЛКСМ и которым, признаться, старался подражать в их неторопливой, спокойной манере разговаривать, расспрашивать и шутить.
Особенно удивительны были у этого человека глаза: мягкие, ласковые, сразу располагающие к дружеской откровенности. Казалось, этот человек, став когда-то директором детского дома, решил быть старшим братом и отцом порученных ему ребят и, наверно, никогда с той поры не повышал голоса, внимательно и спокойно выслушивая каждого. Ведь в такой большой семье самое главное — сохранять спокойствие.
Петя, наблюдая теплую встречу Саши, бывшего воспитанника детского дома, и директора, почувствовал, как у него отлегло от сердца, и невольно рассердился на Леньку, нагнавшего на него такой страх.
Так вот почему Саша, слушая рассказы брата о директоре, только улыбался! Он-то знал, что директор — хороший, веселый и, в сущности, добрый человек.
Ну, и надо было еще тогда сказать об этом Пете. Впрочем, может быть Саша и прав: зачем было подрывать авторитет Дмитрия Николаевича в глазах Лени! Может, это к лучшему, что Леня считает директора строгим…
— Ну что же, Саша, познакомь меня с твоим товарищем, — сказал Дмитрий Николаевич.
— Петр Забавин, комсорг нашей группы, — отрекомендовал Саша товарища.
Петя протянул руку директору, еще раз взглянув в его замечательные глаза. И тут он уловил, что в ласково улыбающихся глазах, где-то в глубине, действительно притаилась строгость. Не та холодная строгость, которая пугает, а внимательная требовательность старшего товарища. Казалось, Дмитрий Николаевич спрашивает своим взглядом:. «Что же хорошего ты можешь сделать, Петр Забавин?» — и Петя поторопился ответить на этот невысказанный вопрос:
— Мы, Дмитрий Николаевич, можем помочь вашим старшеклассникам в комсомольской работе. И у меня и у Саши есть опыт в этом деле.
— Ну что вы, что вы… Вы приехали отдыхать и будете отдыхать! Как вас устроили?
— Хорошо, Дмитрий Николаевич! — восторженно ответил Саша. — Из нашей комнаты даже озеро видно!
— Превосходно! С порядком дня ты знаком. К завтраку, обеду и ужину прошу не опаздывать. Ты, Саша, помнишь, у нас с этим всегда было строго.
— Дмитрий Николаевич, — смущенно сказал Петя, — мы с Сашей хотели бы узнать, кому внести деньги за питание.
— Ах, за питание?.. Уж, право, не знаю, как нам с этим быть. — Он внимательно посмотрел на ребят. — Ведь детдомовцы сами попросили Леню Голубкова при гласить вас.
— Да, но они приглашали только Сашу, а мы приехали вдвоем!
— Что же, это, пожалуй, справедливо… — Дмитрий Николаевич задумался. — Ведь если я не стану брать с вас деньги, вы немедленно уйдете в колхоз? Не так ли?
— Он уже собирался это сделать! — выдал Саша товарища. — Но вы не беспокойтесь, Дмитрий Николаевич, деньги у нас есть. Мы с ним по тысяче рублен премии получили.
— Ого! — удивился Дмитрий Николаевич. — Ну, тогда сделаем так: будем считать, что вы приехали в дом отдыха. Одну путевку вы оплатите — она стоит… триста рублей в месяц, а другая путевка будет подарком от детского дома. Хорошо?
Петя не стал спорить. Теперь он вполне понял Леню. Директор действительно видел насквозь. Он понял Петину гордость своим заработком и даже как будто оправдывал эту гордость.
Когда они вышли из кабинета, Петя задумчиво сказал:
— А Леня-таки прав: такого директора можно бояться!
— Зато его можно и любить! — поправил Саша.
До обеда гости успели отдохнуть. Но во время обеда они очутились как будто в улье. Вокруг них жужжали чуть ли не сотни маленьких трудолюбивых помощников, которые готовы были, казалось, накормить гостей с ложечки, обдуть пылинки, если те случайно упадут на них. Но за свои заботы они требовали немедленной оплаты — рассказов о ремесленном училище.
Как только кончился обед, они разъединили друзей и каждого окружили плотным кольцом. Петя мог только жалобно поглядывать на Сашу, который в ответ лишь насмешливо улыбался. Петя любил поговорить на отвлеченные темы, например о Петре Первом или о рыбной ловле.
Но тут от него требовали точных и ясных ответов на тысячу и один вопрос.
Не часто бывали в гостях у детдомовцев воспитанники трудовых резервов!
Как ни гордился Петя своим училищем, однако, сделав подряд пятнадцать или двадцать сообщений о нем и видя, как подходят все новые и новые группы слушателей — кто с поля, кто с дежурства, кто с реки, — он почувствовал, что у него пересохло горло, и взмолился об отдыхе.
Гостей проводили в их комнату и оставили одних.
— Ну что, хлопотливо быть в гостях? — рассмеялся Саша, глядя на измученное лицо приятеля. — Наверно, уже жалеешь, что поехал со мной?
— Нет, конечно. Но почему все эти мальцы такие приставучие? Неужели мы с тобой были такими же?
— А ты вспомни, как приехал в училище. Разве ты не расспрашивал старшеклассников?
— Так-то так, но ведь тут каждый требует, чтобы я специально для него доклад сделал!
— Ты лучше подсчитай, сколько добровольцев в наше училище ты завербовал за каких-нибудь полчаса!
— Правда? — обрадовался Петя.
Слова Саши успокоили его. Пете все казалось, что он был слишком болтлив с малышами, — не уронило ли это чести училища? У ремесленников была традиция — гордиться своим училищем и вести себя так, чтобы все чувствовали: если ребята хорошие, так, уж наверно, и училище замечательное! Но
