на родном языке, которое приблизительно можно было перевести как «человек с анусом вместо рта». — Имперский ку-ну-кам!
По всей видимости, стражники сочли письмо настоящим. Солдатам не просто распознать коварство.
— Можно взглянуть? — попросила Шай.
Хурли протянул листок.
— Это то, о чем я думаю? Он собирал наши… образцы?
— Не обязательно у бойцов, — ответила Шай, прочитав письмо. — Он не уточнил.
— Зачем ему волосы? — спросила Йил. — И ногти?
— Они могут из них такое понаделать. — Хурли снова выругался. — Ты же видела, что он каждый день творит с кровью Шай на двери.
— Вряд ли что у него толком выйдет с волосами и ногтями, — скептически заметила Шай. — Это просто хвастовство. Чтобы его печати сработали, кровь должна быть свежей, собранной не больше дня назад. Он просто красовался перед братом.
— Все равно так нельзя, — сказал Хурли.
— Я бы не стала беспокоиться, — произнесла Шай.
Стражники переглянулись. Через несколько минут их смена закончилась. Хурли и Йил ушли, перешептываясь. Письмо Хурли спрятал в карман. Вряд ли они сильно навредят кровопечатнику. Разве что припугнут.
Все знали, что кровопечатник каждый вечер посещает чайные дома. Шай едва его не пожалела. Она заключила, что когда он получает вести из дома, то приходит вовремя, иногда в хорошем настроении. Когда писем нет — напивается. Этим утром он выглядел грустным, значит, давно не получал письма.
Все, что приключится с кровопечатником вечером, не сделает его день счастливее. Да, Шай едва не пожалела его, но тут же вспомнила про печать на двери и повязку, которую пришлось наложить, чтобы остановить кровь.
Как только стража сменилась, Шай глубоко вздохнула и вновь погрузилась в работу.
Ночью. Сегодня ночью она закончит.
День девяносто восьмой
Шай стояла на коленях посреди разложенных на полу листков бумаги с неразборчивыми записями и рисунками печатей. Забрезжил рассвет, солнечный свет проник сквозь витражное окно, рассыпав по комнате алые, синие и фиолетовые пятна.
Перед Шай на металлической пластине клише вниз лежала духопечать, вырезанная из отполированного камня. Затвердевший духокамень походит на стеатит или любой другой мелкозернистый камень, но отличается красными вкраплениями, словно его запятнали каплями крови.
Шай устало поморгала. Она и правда собирается бежать? Сколько она спала?.. Часа четыре за последние три дня?
Безусловно, с побегом можно подождать. Безусловно, можно отдохнуть. Хотя бы денек.
«Отдохнуть, — оцепенело подумала она, — и не проснуться».
Шай застыла на коленях. Печать казалась ей самой прекрасной вещью в мире.
Ее предки поклонялись камням, что по ночам падают с неба. Их называли душами низвергнутых богов. Мастера-резчики обрабатывали их, придавали им форму. Раньше Шай считала это глупостью. Зачем поклоняться тому, что сам же и создал?
Стоя на коленях перед своим шедевром, она наконец поняла. Казалось, в эту печать она вложила всю себя до последней капли, сумев вместить два года работы в три месяца и завершить ее за одну отчаянную, неистовую ночь. Этой ночью она внесла изменения — кардинальные изменения — в свои записи и в саму душу. Неизвестно, то ли их породил финальный, потрясающий образ окончательного результата… то ли эти изменения лишь ошибочные идеи, вызванные утомлением и заблуждением.
Не узнать, пока печатью не воспользуются.
— Оно… готово? — спросил один из стражников.
Стражники сидели в дальней части комнаты у камина, освободив ей место на полу. Шай смутно помнила, как отодвигала мебель. Какое-то время она вытаскивала стопки листков из-под кровати, потом полезла под нее за остальными.
Готово ли?
Шай кивнула.
— И что же это? — спросил стражник.
«Ночи, — подумала Шай. — Ну да, они же ничего не знают».
Во время ее разговоров с Гаотоной рядовые стражники каждый раз выходили из комнаты.
Вероятно, бедняг отправят на какой-нибудь отдаленный форпост империи, и остаток жизни они будут охранять перевалы к далекому полуострову Теоиш или что-нибудь в этом роде. Спрячут концы в воду, чтобы стражники даже случайно не проговорились о том, что видели.
— Спросите у Гаотоны, если интересно, — тихо ответила Шай. — Мне запрещено рассказывать.
Она с трепетом уложила печать вместе с пластиной в заранее приготовленную шкатулку. Печать уютно расположилась на красном бархате, пластина в форме большого тонкого медальона — в углублении под крышкой. Шай закрыла шкатулку и придвинула к себе вторую, чуть побольше. В ней лежали пять печатей, которые она вырезала и подготовила для предстоящего побега. Если, конечно, удастся сбежать. Две печати Шай уже использовала.
Поспать бы пару часов. Хоть пару…
«Нет. Лечь в кровать я все равно не могу».
Но было бы чудесно свернуться калачиком на полу…
Дверь начала открываться. Шай затопила паника. Кровопечатник? Он должен валяться в беспамятстве, упившись после стычки с бойцами!
На миг ее охватило странное чувство облегчения. Если явится кровопечатник, сбежать сегодня у нее ни единого шанса. Можно будет поспать. Неужели Хурли и Йил не устроили ему взбучку? Шай была уверена, что хорошо их изучила, но… поняла, что из-за усталости делает поспешные выводы. Дверь открылась, но вошел не кровопечатник.
Это был капитан Зу.
— Вон, — рявкнул он на стражников.
Те подскочили.
— И вообще, на сегодня свободны, — добавил Зу. — Я послежу за ней до конца смены.
Отдав честь, стражники вышли. Шай почувствовала себя раненым лосем, отбившимся от стада. Дверь закрылась, и Зу медленно, многозначительно повернулся к ней.
— Печать еще не готова, — солгала Шай. — Так что можешь…
— Ну и пусть. — Зу растянул губы в широкой улыбке. — Помнится, три месяца назад я тебе кое-что пообещал, воровка. Должок не оплачен.
В комнате царил полумрак, лампа догорала, а рассвет только занимался. Шай попятилась, на ходу меняя план. Все должно быть не так. C Зу ей не справиться.
Ее губы продолжали шевелиться, отвлекая его и разыгрывая придуманную на ходу роль:
— Когда Фрава узнает, что ты приходил сюда, она будет в ярости.
Зу обнажил меч.
— Ночи! — Шай отступила к кровати. — Зу, не надо. Меня нельзя убивать, печать еще не готова!
— Твою работу закончит другой, — зловеще ухмыльнулся Зу. — У Фравы есть другой поддельщик. Считаешь себя самой умной? Наверняка придумала отличный план побега на завтра. Но в этот раз мы тебя опередили. Не ожидала, лгунья? Я с радостью тебя прикончу. С огромной радостью.
Он сделал выпад, и острие меча рассекло блузку на боку Шай. Она отскочила с криком о помощи. Она все еще играла роль, но в актерской игре не было нужды: сердце колотилось, паника нарастала. Шай забежала за кровать, чтобы та оказалась между ней и Зу.
Зу широко улыбнулся и запрыгнул на кровать.
Кровать под ним тут же сломалась.
