Синьор Белисандро тоже встал.
– Мой сын сопроводит вас. Я сделаю один телефонный звонок и присоединюсь к вам на вечеринке. И мы все вместе выпьем по бокалу вина, правда?
Дана опять улыбнулась, не без труда.
– Как мило с вашей стороны, синьор Белисандро, но так много людей ждет, когда они смогут поговорить с вами и вашим сыном. А мне и правда пора. Хорошего вам вечера.
Она вышла из кабинета и прошла к лифту, Зак шел за ней. Когда она протянула руку, чтобы вызвать лифт, его рука накрыла ее.
– Ты так решительно настроена убежать?
– Я пыталась сделать это раньше, но вы остановили меня. – Она смотрела на двери лифта, желая, чтобы они открылись и спасли ее.
– А сейчас я прошу тебя остаться.
– Чтобы выпить вина с вашим отцом? – Ее голос прерывался. – Разве ему это полезно после перенесенной операции на сердце?
– Нет. Но это не отменяет того, о чем я прошу, так что не притворяйся, что не понимаешь меня. Потому что ты знаешь, bella mia, что я хочу, чтобы ты осталась со мной, пока не закончится вечеринка, и провела ночь.
– Тогда мой ответ тоже «нет», – сказала Дана, глядя на малиновый ковер под ногами, а затем на стену. Куда угодно, только бы не встречаться с ним взглядом. Не вспоминать, как его губы прикасались к ее коже, ее стыд и необъяснимую слабость, которую могло спровоцировать его легкое прикосновение. – Как вы можете говорить такое, когда знаете, что я принадлежу Адаму?
– Опять притворство, – возразил Зак. – Потому что ты еще никогда никому не принадлежала. Ты недостаточно уверена в Адаме, чтобы отдать себя ему. По крайней мере, в этом ты мудра.
Дана свирепо посмотрела на него:
– Я думаю, не вам читать мне лекции о морали.
– Я не говорю о морали. Всего лишь здравый смысл.
– И мой говорит мне бежать отсюда как можно дальше. Если вы только не собираетесь удерживать меня силой.
– Мне не пришлось бы использовать силу, – тихо заверил Зак. – Как ты, моя прекрасная лицемерка, прекрасно знаешь. – Он сделал паузу. – Или ты хочешь доказательств?
– Все, чего я хочу, – это уйти отсюда и не слышать ваших гнусных намеков.
Зак отпустил ее руку, нажал кнопку вызова лифта и отступил на шаг, когда двери лифта открылись.
– Виопа notte, Дана mia, – невозмутимо сказал он. – Спокойной ночи.
Она вошла в лифт и оглянулась:
– Вы не пожелаете мне сладких снов?
– Ни в коем случае, – от его улыбки у нее внутри все задрожало, – потому что если бы ты осталась, то обнаружила бы, что реальность слаще самых сладких снов.
И все, о чем она могла думать, пока не зашла в свою квартиру, была эта улыбка.
– Хорошо, я сделал ошибку, – пожал плечами Адам. – Но это не катастрофа, поставка просто задержалась на день. И не было никакой необходимости разглагольствовать об этом до двух ночи, как это сделала Кэрол. – Он фыркнул: – Думаю, она слишком сильно беспокоится о своей работе.
– А ты не беспокоишься? – Дана была удивлена.
– Мог бы. Если бы я заботился о пенсионных отчислениях и оплачиваемых больничных листах. Но у меня другие планы.
«И когда ты собираешься мне сказать, что это за планы?» – подумала Дана.
– Но хорошо хоть то, что великий дон Оттавиано возвращается в Италию, так что мы все перестанем шарахаться от собственной тени.
– Ты говоришь так, будто он босс мафии, – нахмурилась Дана.
– Может быть. Просто он имеет дело с деньгами, а не с жизнями людей. Когда он появился на вечеринке, каждый должен был проявить дань уважения и подойти поприветствовать его. Даже Никола и Эдди. Тебе повезло, что ты ушла раньше.
– Да. – Дана сделала усилие, чтобы улыбнуться. – Мне повезло.
– И как только один Белисандро уезжает, сразу же приезжает другой, – поморщившись, сказал он. – Хотя Серафина приезжает ради меня, так что не следует жаловаться.
– Моя тетя будет ее сопровождать?
– Это краткий визит. Она приедет одна, хотя с ней, конечно же, будет Зак, ее щит и меч.
Дана была разочарована, но не показала этого. Она взглянула на часы:
– Я должна бежать. У меня показ дома, и моя машина на платной парковке.
– У тебя всегда находится какое‑то дело, – проворчал Адам. – Дана, когда мы уже будем вместе? Я имею в виду очень близкие отношения.
Она поколебалась.
– Когда придет время. Сейчас мы оба заняты другими делами.
Не только Адам не спал до четырех утра. Уставившись в темноту за окном, Дана размышляла, как ей перестать думать о Заке, и понимала, что ничто не сможет помочь…
«Конечно, я все делаю правильно», – сказала себе Дана, съезжая с холма к Мэнниону.
Она достаточно долго держала Адама на расстоянии. Сегодня был тот самый день, когда по прошествии семи лет он наконец стал полноправным хозяином Мэнниона. И она даст ему еще одну причину для праздника.
Дана была рада, что все закончилось. В последние дни с Адамом было непросто. Он был то раздражителен, то упрямо настойчив, и приходилось сдерживать его.
Но все ее усилия, казалось, окупились, – когда она видела Адама два дня назад, он шепнул:
– Когда все решится с Мэннионом, нам нужно будет серьезно поговорить.
Сначала она хотела, чтобы ее приезд стал сюрпризом, но потом подумала, что лучше проявить осторожность на тот случай, если Серафина останется в доме, а не уедет сразу же в Италию, как собиралась.
Мобильный телефон Адама был выключен, поэтому она позвонила ему в Мэннион и оставила сообщение на автоответчике: «Я подумала, почему бы мне не захватить шампанского и остаться с тобой на всю ночь, чтобы поздравить лично? Если это плохая идея, дай мне знать. Я выйду после трех».
Дана ожидала звонка или сообщения, но так и не дождалась. Тем не менее после недолгих раздумий она все же решилась ехать. В конце концов она взяла отгул на работе, провела утро в салоне красоты и была как подарок в праздничной упаковке. Разве не говорят: кто не рискует, тот не пьет шампанского?
Она надеялась, что Адам откроет ей дверь, но вместо этого столкнулась с несколько удивленной миссис Харрис.
– Мисс Грэнтем? – вместо приветствия произнесла экономка.
Дана уверенно улыбнулась:
– Новый хозяин дома. Он здесь?
– Э‑э‑э, да. Подождите в кабинете, я скажу ему, что вы хотите его видеть.
«Не только видеть, но и выпить с ним бутылочку шампанского, целоваться ночь напролет и… Да, мы сделаем это, назад пути нет!»
В кабинете она достала шампанское из сумки, поставила бутылку на стол и, услышав, что дверь открылась, с улыбкой повернулась:
