Я не в серьёз. Думал, ты поймёшь. Не знаю, почему ты приняла за правду. Но это печально. Вот ты сейчас, чуть погодя, осознаешь, что ошибалась на мой счёт, что я не собирался целовать, а лишь тебя хотел развеселить немного. И снова станешь жизнерадостна. А я теперь всё время буду помнить, что ты такого мненья обо мне. И это не уйдёт и не исчезнет. Не через миг, не через час, не через день. Где я тебе дал повод так сомневаться во мне, не ведаю.
Лала тоже села. Тоже вздохнула.
– Ну вот, теперь выходит, это я тебе обидела. Ты хитренький.
– Ужасно хитрый, – мрачно улыбнулся он.
– Рун, пойми, девушки не владеют своими чувствами, – поведала Лала грустно. – Ты был правдоподобен очень. Мне стало страшно. Такова наша природа. Если девица боится мышки, это же не значит, что мышка жуткий зверь. Девушки так устроены. Ты мужчина, ты сильный, захочешь мне что-то сделать, я не сумею защититься.
– Ну, ты-то сможешь. У тебя есть магия.
– Наивный ты, Рун, – покачала головой Лала. – Ты же мне не враг. Ты мой друг. Как ты себе это представляешь? Защитная магия здесь бессильна.
Они замолчали. Над их головами всё так же разносились жизнелюбивые птичьи трели.
– Лала, давай мириться, – мягко попросил Рун.
– Давай, – сразу оживилась она. Придвинулась к нему вплотную.
– Нет, не в объятьях, – усмехнулся он.
– А как? – полюбопытствовала Лала.
– Обидела меня, так исправляй. Всё повторим, и сделаешь как надо.
– Что повторим? – воззрилась она на него с весёлым недоумением.
– Ложись как было, – Рун показал ей рукой на куртку.
Она улыбнулась, легла на спину. Рун склонился над ней.
– Настало время жертв, – объявил он с шуточной угрозой.
– Ой, как страшно, – смеясь, иронично и чуть дразняще запричитала Лала.
Они смотрели друг другу в глаза. Их губы раздели сантиметры. Щёчки Лалы слегка порозовели. Взгляд стал немного напряжённым. Рун отстранился, лёг рядом, приобнял её.
– Уф, аж голова как будто закружилась. Глядеть так близко на такую красоту, – признался он простосердечно.
– Я победила! – порадовалась Лала, излучая счастье.
– В чём?
– В дуэли взглядов.
– Ну, в них ты мастер. Мне с тобой не сладить.
– Да, так и есть, мой заинька.
– Вот только что ж ты покраснела? Когда смотрели.
– Врёшь! – возразила Лала добродушно.
– А вот и нет.
– Сам-то. Был как помидор.
– Так уж и как помидор? – с юмором высказал сомнения Рун.
– Ну, может нет. Но ушки-то залила краска.
– Близко очень. Волнительно, – поведал он.
Какое-то время они лежали, ничего не говоря. Над ними сияла голубизной бесконечность утреннего неба.
– Рун, – позвала Лала вскоре.
– Что, милая?
– Давай больше так не делать. А то какие-то любовные игры уже получаются. Это немножечко перебор.
– Как пожелаешь, – охотно согласился он. – Может и правда перебор. Хотя… на магию объятий наверное влияет благотворно.
– О, тут не сомневайся даже, – сияя, подтвердила Лала. – Я бы сейчас на ножках не устояла никак.
– Ты кажется всё равно немного испугалась под конец.
– Рун, что бы ты о себе не думал. Опасность велика, когда мы так близко, – мягко проговорила Лала. – Ты мужчина. Я тебе нравлюсь. На мгновенье потеряешь над собой контроль. И всё. Назад уж не вернёшь.
– Лала, так не будет никогда.
– Риск слишком велик, котик. Поцелуешь, и всё, ущерб для чести. Как жить тогда? И как дружить с тобой? Не стоит ставить под угрозу наши отношения.
Из-за вершин деревьев показался край белоснежного облачка, безмятежно плывшего в вышине. Эта безмятежность словно передавалась сверху в душу, убаюкивая.
– Лала, а почему это такой ущерб для чести? – тихо поинтересовался Рун. – Ведь ты же мне должна. Ну, стала бы считать, что расплатилась.
– Я тебе должна другое, мой хороший. Тот поцелуй мой дар. А этот был бы насилием твоим. Есть разница.
– Пожалуй верно, – признал он.
Они снова ненадолго замолчали, пребывая в счастливом умиротворении. Вокруг них на полянке зеленела травка. Вздымались вековые дерева, держа на своих кронах свод небесный. Безветрие комфорт дарило телу, а утро наполняло воздух свежестью.
– Рун, а ты думаешь о том, как это будет? Ну… жертва, – спросила Лала доверительно.
– Нет, не задумывался.
– А я иногда думаю. Пытаюсь представить.
– И что ты видишь?
– По-разному. Порою страшно. Порою стыдно. Но коли вспоминаю, что ты герой. Который спас, который отпустил, мой добрый друг и верный рыцарь. То волнительно и словно согревает внутри. Мне кажется, он будет очень ласковым. Этот поцелуй. И трепетным. И нежным. И печальным. Потому что мы расстанемся после него. Навсегда.
– Бедняжка, как ты будешь без объятий, когда вернёшься в мир свой, – весело посочувствовал ей Рун.
– Ну, выйду замуж. Муж поди обнимет, – разулыбалась она.
– Действительно, – притворно огорчился он. – Тебе-то хорошо. А кто меня обнимет?
– В лесу найдёшь медведя и обнимешь. Он будет рад, – ответствовала Лала озорно.
– Жестокая.
– А вот и нет. Прикинется прям несчастненьким. Чтоб фея пожалела. Найдёшь себе невесту. Рун, за тебя это никто не сделает. Захочешь найти, найдёшь. Другие же находят, все привсе. И ты найдёшь.
– Какая ж за меня захочет, когда я фею столько обнимал? Скажет, ступай-ка к своей фее. Иль к медведю.
– Я тебя не заставляю обнимать. Сам виноват.
– Да уж! – только и смог вымолвить он.
– Что тебе хоть снилось-то, Рун? Расскажи. Очень любопытно, – попросила Лала.
– Да как-то не запомнилось, – пожал он плечами. – Что-то снилось, а что… забыл. Но кажется не ты. Как будто эльфы. С какими-то эльфами вроде бы беседы вёл. Странно, да? Мне до сих пор не снились эльфы. На картинках видел их несколько раз, и всё.
– Ну, значит всё получилось, мой славный, – уверенно заявила Лала.
– Почему ты так думаешь?
– Моё волшебство должно было вызвать в твои сны самых величайших воинов прошлого. Из тех, что умерли уже. А самые великие воины, это эльфы. Все это знают, – объяснила Лала. – Они живут тысячу лет. Представляешь, сколько опыта накапливают за жизнь? Эльфы вообще мастера во всём. Их искусства потрясут любого. Вот ежели ты услышишь, к примеру, впервые музыку их лучших композиторов, ты будешь рыдать. И от пения их лучших менестрелей будешь рыдать тоже.
– Я рыдать от песенок? Вот уж вряд ли, – рассмеялся Рун.
– Смейся-смейся, – улыбнулась Лала. – Но я верно говорю. Будешь слёзы лить безутешно, как ребёнок.
– Ох и фантазии у тебя обо мне, любимая, – покачал Рун головой. – Знаешь, всё же мне кажется, не научиться тут ничему ратному. Во снах. Как научиться, если ничего не помнишь? Боюсь, зря ты истратила магию.
– Феи колдуют по наитию, мой дорогой, – поведала Лала. – А наитие
