Антонио трясет головой, стараясь прогнать мучительные воспоминания. Он подвигает свечку поближе к локсодроме на лоции Диаша, но не настолько близко, чтобы подпалить драгоценный документ. Он слышит приближающиеся шаги, но не обращает на них внимания. В дни подготовки к походу школу то и дело навещают посланники короля Мануэла, причем в любое время, то им нужны кораблестроители, то мореходы, то военные.
Дверь широко распахивается. Комнату заполняют рыцари ордена Христа. Капитан-майор Васко да Гама, одетый в черное, разрезает белую толпу рыцарей, как грозовое облако.
Антонио падает на колени.
— Антонио Коэльо, — говорит да Гама и позволяет ему подняться.
Антонио удостаивается редкой чести — посмотреть в глаза своему предводителю. Не многих людей на этом свете он уважает или боится, но до него доходили слухи, что да Гама не терпит глупцов, фанатично исповедует христианство и обладает вспыльчивым темпераментом. Антонио ждет, что да Гама заговорит.
— Я пришел, чтобы показать тебе кое-что.
Да Гама подает знак одному из рыцарей. В белоснежной тунике с вышитым квадратным красным крестом воин несет к рабочему столу навигаторов простую деревянную шкатулку. Одним движением кисти да Гама велит рыцарям оставить их вдвоем.
Рыцари удаляются, и двое мореходов остаются у стола. Да Гама приоткрывает крышку длинной узкой шкатулки и достает свиток. Он разматывает его на столе, поворачивая два стержня одновременно.
В неровном свете появляется странная карта, непохожая ни на одну из тех, что когда-либо видел Антонио, но она кажется ему прекрасной. Другие карты с ним разговаривают, а эта — поет.
Антонио, как завороженный, забывает, кто перед ним, и спрашивает:
— Что это такое?
Да Гама прощает ему промах и снисходит до ответа:
— Это величайшее бремя Португалии и в то же время самое ценное сокровище, доставленное нам самим святым Винсентом.
— Понятно, — говорит Антонио, хотя на самом деле ничего не понимает.
— Ты сохранишь эту тайну, как хранят ее рыцари ордена Христа, как храню ее я, как хранили мои предшественники.
— Разумеется, капитан-майор.
Со времен принца Генриха разглашение сведений о португальских картах карается смертью, поэтому Антонио, естественно, соглашается. Уверенность, с которой он заверяет да Гаму в своей лояльности, не мешает ему мысленно подсчитывать, сколько денежек принесла бы ему эта карта в другом королевстве.
— Антонио Коэльо, ты воспользуешься этой драгоценной лоцией, чтобы проложить морской маршрут в Индию, и тогда мы сможем распространить христианство, исполнив тем самым божественную миссию Португалии.
17
Наши дни
Провинция Шаньси, Китай
Мара хотела открыть дверь и побежать, но она вовремя себя остановила. Если Ли Вэнь задумал какую-то подлость, разве он стал бы объявлять о своем приходе? Нет, он прислал бы в середине ночи громилу. Поэтому она повернула ручку и приоткрыла дверь, правда, оставив ее на цепочке.
Там действительно оказался Ли Вэнь, который стоял меж двух охранников-здоровяков из ресторана. За их спинами маячил Лам с выражением беспомощности на лице. Вот, значит, как он заботится о ее интересах.
— Вы позволите войти? — спросил Вэнь по-английски.
Должно быть, она посмотрела на него с таким комичным удивлением, что он, не удержавшись, расхохотался.
— Я здесь только ради дела, мисс Койн.
— Вы говорите по-английски?
— Нужно знать язык коммерции, если хочешь торговать.
— Если вы пришли сюда затем, чтобы торговать, добро пожаловать.
Мара сняла цепочку с крюка — все равно толку от нее никакого не было. Но пока он не вошел в тесную комнатушку вместе с охранниками, она сказала:
— Я приглашаю вас одного. Они должны подождать снаружи.
— Тогда ваш человек тоже ждет снаружи, — сказал Ли.
Мара кивнула в знак согласия и посторонилась, пропуская Ли. Они опустились на два неудобных маленьких стульчика. Даже не пытаясь отдать дань светской вежливости, он сразу приступил к делу:
— До одного из моих коллег действительно дошел какой-то слух. Передаю вам его с огромным риском для себя, так как он не хотел, чтобы я с вами делился. Я делаю это только потому, что вы друг Пола Вонга.
Мара поняла, что это означало: теперь Пол становился должником Ли. Она также поняла, что ей придется заплатить Ли за его «огромный риск». Она и на первую встречу принесла с собой кошелек, набитый юанями, просто у нее не было возможности им воспользоваться.
Кивнув в знак согласия на все невысказанные условия, она потянулась к кровати, схватила сумочку и поставила на пол рядом со стулом.
Ли начал говорить.
— Мой коллега слышал про этот древний свиток, который действительно был украден с места раскопок того археолога, что сегодня сопровождал вас.
— Ваш коллега знает имя вора?
— Как мы подозревали, свиток забрал один глупый юнец, — кивнул китаец. — Но имя вора не имеет значения. Этот юноша действовал по наставлению другого человека.
— Ваш коллега рассказал вам, кто подтолкнул этого юношу к действию?
Ли произнес имя. Несмотря на сильный акцент, имя показалось ей знакомым, но Мара подумала, что ослышалась, поэтому попросила китайца повторить.
— Юношу нанял один итальянец.
— Вы не могли бы повторить имя этого итальянца?
— Его зовут Эрманно Кавелли.
Услышав имя во второй раз, Мара замерла. Она хорошо его знала. Работая с Джо, она не раз имела дело с Эрманно Кавелли, хорошо известного агента среди похитителей карт.
18
Весна 1421 года
Тангу, Китай
Чжи мчится к повозкам, ожидающим у восточных ворот Императорского города. Оттуда его вместе со старшими членами команды повезут к Великому каналу, за город. Оказавшись на канале, Чжи втискивается на центральную скамью одной из переполненных барж, отправляющихся в Тангу. Команде необходимо заранее попасть на корабли, чтобы подготовить их к скорому прибытию посланников.
Больше суток баржи движутся по каналу, минуя тридцать шесть шлюзов, чтобы выйти в Желтое море. Чжи слушает, как офицеры обмениваются подробностями императорского приема, для большинства из них первого. Он разделяет их восторг, но использует короткое путешествие, чтобы мысленно обдумать первый этап пути: через Желтое море и Индийский океан к побережью Африки — маршрут, по которому корабли адмирала Чжэна ходили и раньше.
