наконец, разрешили ему начать питаться обычной едой. Это вселяло в меня большую надежду на его выздоровление.
Мама настояла на поставке на учет по беременности, так как мы не знаем, сколько мне и Алексею еще потребуется провести в этом городе. У меня начали проявляться симптомы токсикоза. Самым интересным было то, что эти симптомы проявлялись через день. День я чувствовала себя прекрасно, была полна сил, могла кушать все что пожелаю, вдыхать различные ароматы, а на следующий день с самого раннего утра меня начинало тошнить от всего: от того, что я проснулась, сменила положение тела, ощутила какой-то запах, особенно запах еды! Если я не успевала с утра выпить стакан воды, то становилось еще хуже. Представьте себе рвоту, когда у вас пустой желудок. Вся желудочная кислота оказывается у вас во рту, в горле, и это так ужасно! Поэтому я начала ставить стакан воды у кровати и как только открывала глаза, сразу же выпивала его. Акушер-гинеколог на приеме сказала, что так мой организм реагирует на беременность: меняется гормональный фон, организм перестраивается к новым обстоятельствам – вынашиванию ребенка. Она заверила меня, что это не продлится долго, но потерпеть все же придется.
***
Алексей
Каждый день моей больничной жизни проходил одинаково: утро начиналось с гигиенических процедур, которые проходили в постели. При всем желании, встать хотя бы в туалет я не мог, на это у меня еще не было физических сил, хоть я и чувствовал себя гораздо лучше, чем неделю назад. Затем мне приносили завтрак. Уже три дня как мне разрешили кушать нормальную еду, и эти ощущения были божественными! Даже тот факт, что моя еда была диетической, с учетом моего состояния, меня не огорчало. Мне нравилось самому пережевывать ее, чувствовать вкус, тепло в горле. Будучи лишенным этого долгое время, я ценил каждую минуту трапезы, каждую съеденную ложечку. После завтрака медсестры ставили капельницу, делали уколы, а потом приходил врач, проводил осмотр и беседовал со мной.
Я уже мог двигать руками и ногами, медсестры дали мне пульт от функциональной кровати, на которой я лежал, и я сам приподнимал изголовье, когда мне хотелось поменять свое положение. Генерал принес мне телевизор, но врач разрешил мне его смотреть не более 2х часов в день, так как просмотр телевизора дает большую нагрузку на поврежденный мозг. И все же большую часть времени я проводил во сне. Доктор не стал утаивать, что в капельнице содержится снотворный препарат, и это необходимо для лучшего восстановления моего мозга. Если я буду бодрствовать много времени, то лечение может затянуться на долго.
Иногда без повода я начинал чувствовать в себе злость на все, что творится вокруг меня и на самого себя. Я пытался объяснить себе, что я должен успокоиться, и я смогу выйти отсюда, как только поправлюсь, но эти уговоры ни к чему не приводили. Больше всего меня расстраивало, что я мог сорваться на врачей или медсестер, которые оказывались в это время рядом со мной. Какая-то часть меня пыталась делать попытки контролировать этот необъяснимый гнев, но этот контроль был настолько слабым, что не мог удержать меня от грубых высказываний. Я помню, как я обошелся с Анной. Каждый день меня пожирало чувство вины, и я каждый день ждал, что она придет навестить меня, и я смогу попросить у нее прощения, но она не приходила ко мне. Однажды ко мне зашел ее лечащий врач, и я спросил у него, почему не приходит Анна. Он мне объяснил, что Анне не разрешают меня навещать, потому как ей нельзя волноваться, а гарантии того, что я опять на нее не сорвусь, врачи дать не могут.
Меня навещал только генерал. Самое интересное, что при нем у меня не возникало приступов неконтролируемой злости и агрессии. Рядом с ним я был спокоен. Годы службы под его командованием отложили определенный отпечаток на поведение и характер. И в его присутствии во мне снова просыпался военный пилот, готовый выполнить любой приказ. Генерал поддерживает связь с моими родителями и сообщает им о моем состоянии. Я надеюсь, что в скором времени сам смогу с ними поговорить. Возраст родителей и состояние здоровья отца не позволяет им прилететь сюда, сейчас они живут в Казани.
Мой отец всю жизнь отслужил в морском флоте. Годы службы в непростых условиях сказались на его суставах и легких. Дальние перелеты даются ему тяжело. Уже больше 7 лет он никуда из города не выезжает, а мама не может оставить его одного. Младший брат сейчас служит в армии, в воинской части 48905 «Центр беспилотных авиационных комплексов» в Московской области, скорее всего он и не знает, что я здесь, да я бы и сам не хотел, чтобы он знал. Ни к чему ему сейчас там волноваться за меня. Самое главное, что Анна здесь, пусть и не рядом.
***
Анна
Прошла неделя.
Мы с мамой гуляли в парке Победы обсуждая, что приготовить на ужин, когда раздался звонок на моем телефоне. Я вытащила телефон с кармана и посмотрела на экран. Звонил Игорь Дмитриевич:
– Алло!
– Здравствуйте Анна!
– Здравствуйте, Игорь Дмитриевич! – Голос его был серьезным.
– Анна, я решил сам вам позвонить, прежде чем вы узнаете это от кого-то другого.
– Что-то случилось?
– Да. Состояние Алексея вчера вечером резко ухудшилось, ночью нам удалось стабилизировать его, но к утру вновь давление стало резко падать. Команда врачей приняла решение ввести его в медикаментозный сон, чтобы провести полное обследование. Будет проведено оперативное вмешательство.
Увидев полное отсутствие эмоций на моем лице мама медленно подвела меня к скамейке и мягко усадила. Я держала телефон около уха и молча слушала. С каждым словом мир становился все темнее, вокруг меня светило солнце, но мое сознание погружалось во мрак отчаяния и боли.
– Доченька, что случилось? – Мама дотронулась до моего плеча.
– Анна, вы меня слышите? – Спрашивал в телефоне доктор. Не получив от меня никакой реакции, мама мягко забрала у меня телефон и ответила доктору:
– Здравствуйте, Игорь Дмитриевич! Это мама Анны. Что случилось? На ней «лица нет». – Доктор все ей рассказал. – Господи… Да доктор, я вас поняла… Да, мы сейчас пойдем домой… Конечно, я не оставлю ее одну… Звоните пожалуйста, как только будут новости… Спасибо доктор. До свидания! – Мама завершила звонок и убрала телефон к себе в сумку.
– Мамочка, неужели я его потеряю?
– Не думай так, доченька. Мы не должны терять надежды, он обязательно поправится!
– Мамочка! – Я посмотрела ей в глаза. – Он
