сделала шаг назад и, опершись руками о калитку, неожиданно поклонилась мне в пояс.
— Спасибо вам, что всерьез восприняли старуху. Благодарствую также за лекарство, приму всё по строгости и в срок, — баба Фрося с кряхтением разогнулась и посмотрела на меня, улыбаясь. — Пожить-то хочется еще! Интересно тут с вами.
Я не оговорился, назвав отца отцом, а не братом. Это было наше совместное решение — играть с бабкой воткрытую. Конечно, не говорить ей прямо обо всём, но как нам показалось, поддерживать доверительные отношения с ней стоило.
Мы зашли в хату, я показал ей, как надо смешивать и заваривать лекарства, в какое время и как их принимать. Также написал на бумаге, что можно кушать, а что не надо ни в коем случае.
Баба Фрося внимательно слушала, задавала уточняющие вопросы. Но когда посмотрела на список с ограничениями по еде, то поджала губы и строго посмотрела на меня.
— Паря... жить-то тогда зачем, а?
Она покачала головой, затем снова еще раз заглянула в список и кивнула.
— Ладно, уговорили, наелась уже, поди, разносолов разных, пора уже и попоститься.
Распрощавшись с ней, я пошел искать Серёгу. На хуторе он не жил, хотя у него был здесь свой персональный жилой вагончик. А решил остановиться на время стройки у своего друга — хозяина большой и очень комфортабельной туристической базы в живописнейшем местечке под названием бухта Инал, что находилось почти сразу за Архипо-Осиповкой, и от нас в сорока минутах неспешной езды на машине.
Нигде не найдя своего друга, я пошел бродить по активно развернувшейся стройке. Да, успел тут Серёга наворотить дел за такой короткий срок! За эти пару недель местность изменилась до полной неузнаваемости. Несмотря на ранний час, вдалеке уже вовсю копошились люди, возводя высокий забор. Работала строительная техника, рыли траншею под фундамент основания забора. Чуть поодаль от нее в ряд стояли восемь машин с пузатыми бетономешалками, ждали своей очереди, чтобы залить бетон в траншею и поехать за новой порцией. Кое-где забор уже стоял в полный рост, что впечатляло.
В самом поселке, если не брать дом бабы Фроси, не осталось ничего от того Рыбачьего, что я увидел здесь в первый раз. На всех двадцати восьми площадках уже вовсю кипела напряженная работа. Правда, я, как ни пытался разобраться в этой неразберихе, пока не понимал ровным счетом ничего. На каких-то участках еще только вбивались сваи, от участка к участку рылись глубокие траншеи, и в них укладывались какие-то коммуникации, состоящие из труб и проводов. В других местах стояли уже больше чем на половину собранные срубы, на других ровняли площадки, и всё было только в самом начале.
В поселок, скрипя тормозами, заехал старенький еще с советских времен автобус, с громким шипением и скрипом открылись двери, и из них дружно высыпала толпа народа в рабочих робах. С шутками и смехом люди поспешили в сторону вагончиков, туда, где всегда во время рабочего дня находились Сергей или Степан Матвеевич.
Через полчаса появился и сам руководитель стройки. Сергей припарковался у своего вагончика и, вылезая из машины, обрадованно поздоровался со мной.
— О, Коля, привет! Ты как в такую рань здесь?
— Привет. Деда с дядей провожал, дела у них в Краснодаре появились. А у меня к тебе тоже пара вопросов имеется, пойдем.
Мы вышли на край обрыва. Я указал рукой в сторону «Венеры».
— Сергей, вот в этом направлении, примерно сто пятьдесят метров от берега, мне надо углубиться в морское дно метра на три, может, четыре, ну, может, немного больше! Не спрашивай — зачем, всё равно не скажу. Сейчас там глубина метров пять-шесть. Как думаешь — возможно это?
Сергей думал пару минут, затем медленно покачал головой.
— Всё зависит оттого, для чего тебе это надо. Просто вырыть яму или найти чего?
Я посмотрел ему в глаза.
— Найти.
Сергей энергично почесал затылок.
— Коля, это уже серьезно. Работы на морском дне — это тебе не…
Наткнувшись на мой взгляд, он осекся.
— На какой площади надо углубиться?
Я пожал плечами.
— Примерно квадратов сто или чуть меньше.
Сергей снова задумался.
— Здесь я вижу два пути. Подключать местные власти и археологов или… Или давать бешеную взятку и идти на поклон к портовым службам. Но для их техники площадь углубления слишком мала.
Серёга почесал нос, поморщился и махнул рукой.
— Думаю, лучше к археологам, у них, насколько я знаю, и специальная грунторазмывочная техника есть, и грунтососы какие-то специальные, да и специалисты, опять же умеющие правильно с ней работать, а если их еще и заинтересовать по-хорошему... Нет не деньгами, здесь надо подумать, то они и с властями вопросы сами порешать смогут.
Серёга посмотрел на меня.
— Я так понимаю, насчет денег можно не волноваться?
Я утвердительно кивнул.
— Ну, тогда мне надо пару-тройку дней, обработать одного чокнутого профессора.
— Так вези его сюда, на месте, — я кивнул на яхту, — вместе и обработаем!
Серёга ухмыльнулся.
— Ты не понял, Коля, чтобы сюда старика вытащить, пару дней его уговаривать надо. На редкость упертый старикан и... Вот если бы мы его заинтересовали чем-то, якобы нашли тут что... Тогда это совсем другое дело.
Я на мгновение призадумался.
— Серёга, ты из поселка ни ногой, я сейчас! — прокричал я на ходу, быстро спускаясь по склону к катеру на берегу.
Забежав в каюту, которую мы отвели под склад, я начал лихорадочно открывать сумки челночников, которые в огромных количествах закупил еще на Крите.
Насколько я помню, в паре кувшинов в гробнице Зевса находились не совсем обычные золотые слитки. Они были толщиной с указательный палец. Каждый слиток имел квадратную форму, и на нём стоял оттиск какой-то мудреной печати в виде минотавра или что-то в этом духе. Я открыл очередную сумку.
Так… Вот они родимые на месте!
Схватив один слиток, я побежал обратно в гараж к катеру, не забыв при этом плотно закрыть дверь.
— Серёга, вот, покажешь это профессору! Скажи, что нашли два, и еще скажи, что по твоему мнению там затонувший корабль. И еще скажи, что рабочие как-то пронюхали и уже начинают там нырять. Говори что хочешь, но чтобы завтра, край — послезавтра с утра, этот профессор был уже здесь. Об остальном не волнуйся.
— Постараюсь, — Серёга с удивлением взял в руки слиток. — Сейчас позвоню ему, будем надеяться, что
