есть я делал то, чего делать было нельзя ни в коем случае.
– Беги. – успел я прошептать Асе и приготовился умереть, потому что меня самого силы тут же покинули и сам я бежать был не в состоянии. Я хотел было зажмуриться, чтобы не видеть, как мертвый подойдет ко мне, как он протянет ко мне свои руки, откроет рот, но потом я передумал закрывать глаза: в конце концов, это последнее, что мне предстояло увидеть и я решил потерпеть и хотя бы перед смертью попытаться понять, что он такое. Но мертвый оставался на месте лукаво как-то переливаясь серо-зеленым светом. Мне даже показалось, что он переминается с ноги на ногу.
– Зачем мне бежать?
Ася подошла ко мне и даже, кажется, взяла меня за локоть, хотя это не точно.
– Он не тронет.
У меня в голове шумело и я не был уверен, что расслышал ее.
– Надо бежать, Ася. – повторил я, но уже совсем как-то через силу.
Как же у меня колотилось сердце, как же страшно мне было и тошно от этого страха.
– Не надо. – ответила она.
Ася взяла меня за руку – в этом я уже был уверен – и потянула за собой. Потянула в сторону мертвого. Когда-то давно, так же меня тянула за руку моя мать: она хотела, чтобы я смотрел как она будет перевязывать мою младшую сестру, а я изо всех сил упирался. Мне было страшно увидеть послеоперационные швы моей сестры, трубку, которая торчала у нее из живота и из которой вытекала желчь, оставляя на бинтах желтые разводы. Так же мне было страшно теперь и так же, как и тогда, не хватало у меня сил сопротивляться. Ася была легче чем я, как минимум, вдвое, но мне казалось, что и теперь скользят мои ноги по паркету, а меня тащат и тащат на встречу чему-то очень страшному. Хотя, конечно, я шёл сам. Шел обреченно, безвольно, страшась того, что случится, но шел сам. И как и тогда ничего не случилось: мертвый даже не шевельнулся, когда мы прошли мимо него. Мы прошли мимо, и вышли из квадратного дворика с погребом посередине, и мертвый, слегка качнувшись, пошел за нами.
– Посмотри, – сказала Аня – Ася. – Вот тут я родилась!
Она показывала на дома из пыли и рассказывала о вещах, о которых и помнить не могла:
– Мне было два года, когда мы переехали на Гурьянова, а может и меньше, но мне кажется, что я помню этот район, помню, как мама выносила меня во дворик: там собирались все мамы дома и разговаривали, качали детей, а те из детей кто постарше, играли тут. Мне кажется, что мы напрасно переехали. Эти дома снесли, ты не знаешь?
Ася повернулась ко мне. Она смотрела на меня требовательно, но отчуждённо, а я не знал, что ответить.
– Я заходила внутрь, пыталась разыскать нашу квартиру, но все двери заперты. Зачем? Кому тут что воровать.
– Ася, они заперты, потому что это чужое прошлое – не твоё.
Я говорил наугад, но мне было как-то не по себе от того, как она себя вела, как разговаривала, а главное о чем она разговаривала.
– Тебе рано еще предаваться воспоминанием! – проговорил я, как можно аккуратнее. – Это удел стариков, а нам бы лучше убраться отсюда поскорее.
В этот момент я с ужасом увидел, что неподалеку стоит еще один мертвец.
– Ася, нам лучше уйти.
Я сказал это на автомате, поскольку сам вообще-то не представлял куда нам уходить и как это делать. Я до этого никогда не видел больше одного мертвого, и даже не представлял, что такое возможно. Да, я не хотел себе такого представлять! А она их как будто и не замечала. Просто ходила между домов, прикасалась к пыльным стенам руками и все говорила и говорила.
– Так их снесли, как ты думаешь?
– Если ты смогла зайти внутрь, значит там, наверху этих домов уже нет.
– Это хорошо. – сказала она с удовольствием. – Получается, что теперь все эти дома только мои и мне не надо искать именно свою квартиру – я могу занять любую.
– Зачем?
Я спросил и вздрогнул, потому что увидел ещё одного – теперь их было уже трое.
– Чтобы жить.
Я посмотрел в Асины глаза и подумал: “Она сошла с ума – это факт” – вот что я подумал тогда.
– Из-за этого, как его – Егора? Или Вити? Бывшей подруги Милы? Из-за того, что они целовались? Наплюй ты на них: и на парня своего, и на подругу бывшую – дрянь же люди, они не стоят … – несколько секунд я пытался сообразить, чего именно не стоят все эти люди. – Ничего они не стоят! Тебя не стоят, меня, надеюсь, не стоят, а мы сейчас из-за них умрем! Посмотри: их становится всё больше!
И действительно к мертвым прибавился еще один.
– Они не тронут!
Ася сказала это с такой уверенностью, что я не стал спорить или ругаться, я тихо так спросил:
– Откуда ты знаешь?
Она молчала, и молчала так, как будто ребенок спросил ее почему, мол, небо голубое.
– Ася, мне правда очень-очень страшно. Причем пугают меня даже не они, хотя не буду врать, эти меня тоже пугают. Но больше, чем эти упыри, меня пугаешь ты. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, с чего ты решила, что они нас не тронут.
Она молчала. И молчала как-то задумчиво, будто про себя проговаривала считалочку, будто решала для себя: стоит мне отвечать или нет. Потом она обернулась и перед тем как увидеть посмотреть ей в глаза, я, честное слово, зажмурился, так мне страшно было их увидеть.
– Они сами мне сказали. – ответила она наконец. – Они и сейчас это говорят прислушайся.
Делать мне было нечего и я прислушался. Сначала я ничего не слышал, а потом мне показалось, что где-то неподалеку бежит ток. Будто провода высоковольтные где-то рядом или будка трансформаторная работает.
– Я не слышу, Ася. – сказал я тихо.
Мне было ясно, что ее надо вытаскивать. Именно вытаскивать: уговорами, хитростью, силой, и вытаскивать, как можно быстрее. Я был готов врать, признаваться в любви, обещать небо в алмазах, но как только я взял ее за руку, мертвые вздрогнули и качнулись в мою сторону.
– Ася, у меня видимо мало времени и я понятия не имею, что происходит, но я очень прошу, послушай меня…
Мертвые сделали шаг. Это был медленное малозаметное движение, они как будто просто перенесли вес с одной ноги на другую, как
