обязанностями справлялся твердо, но пил не просыхая. Раз, через раз компанию ему составлял Крайтер. Эти двое как-то сразу нашли общий язык и теперь подолгу засиживались вечерами в каюте капитана.
Караул несли строго, правда толку в нем было мало. Ночами, особенно когда случалось безветренно, высоко в небе проявлялись зеленовато-лиловые штрихи магнитного сияния. Скованый льдом и припорошенный снегом океан в эти циклы, расцветал всевозможными оттенками зелени. Волны цвета трепетали, перетекали с места на место, сгущались в такой контраст, что лед, казалось, вот-вот растает. По временам это представление тускнело, но всякий раз разгоралось вновь, принося с собою непередаваемые образы.
Через два дня судно оторвалось от береговой линии, мыс Вильнев остался позади и капитан взял курс на столицу Крисалии — Куллухтуп. Спустя еще четыре дня команда миновала пролив Лашарона, отделяющий самый значительный остров планеты от континента Гелиония, и оказалась в Срединном океане. Теплые течения удерживали в этой приполярной зоне стабильно положительную температуру и движение ускорилось. Впрочем, нагретая Горячим архипелагом вода едва просачивалась в просторную островную бухту, так что в конце пути ледокол снова увяз в мерзлоте.
Куллухтуп — промерзшее насквозь местечко, где температура круглый год балансировала на гранях льда. Здешние строения перевернутые стеклянные блюдца, под которыми в грунт уходили жилые и рабочие желоба. Встречались правда и самые обыкновенные избушки, стоящие еще со времен освоения Крисалии. На фоне блиставшего изогнутыми линзами города эти черные вкрапления сорили глаз.
Здесь Сейвен впервые увидел древних. Высокие — выше любого человека на голову или две, с бледно-зеленой полупрозрачной кожей, они ходили по голому снегу босиком, останавливались перед каждым встречным и долго кланялись. Один из древних поклонился и Сейвену, когда тот проходил мимо. Не зная, как поступить, Сейвен неловко поклонился в ответ. Вторичным поклоном древний склонился еще ниже. Сейвен повторил. Когда ж в третий раз древний отвесил поклон до самой земли, ничего не оставалось, кроме как ответить взаимностью.
— Вы нравитесь мне, — расплылся безгубой улыбкой туземец. — Да пребудут с вами хранители.
— И вам не болеть, — растерянно ответил Сейвен и мысленно выругался. «Вот болван. Желать не болеть тому, кто никогда не болеет».
Это племя и в самом деле не знало хворей, как, впрочем, и телесных услад. «Может, потому и не болеют?» Жизненный цикл древних начинался просто. У порога смерти древний впадал в летаргический сон и на его теле — где угодно — вскакивала бородавка. Этот пупырышек рос, по капле высасывал жизнь родителя и в итоге являлся иной. По шрамам на теле можно было определить, сколько таких метаморфоз претерпел древний.
Так они возвращали молодость, сохраняли память, но не давали потомства. Когда на острове появились люди, популяция туземцев уменьшилась, а после окончания Той войны правительство Крисалии и вовсе вколотило народ древних в резервации.
На время разгрузки ледокола отряд ларгов разместили в одной из местных гостиниц. Собственно, в городе их было всего две. «Странно, что не одна». Костяк жителей острова составляли рудокопы. Здесь, в Куллухтупе, гнездилась верхушка «желобцов», заправляющая точками добычи по всему острову. Крисалия являлась уникальным местом: куда ни воткни острие бура, обязательно наткнешься на редкий элемент. Поэтому Гелионию влекло к здешним краям, как магнитом, и притупить это влечение могла разве что жуткая стынь.
Глядя на заиндевевший купол гостиницы, Сейвен поежился. Здесь под землей было тепло и уютно, а там, наверху… С наступлением темноты там начиналась вьюга, перемалывающая в снежных жерновах все без разбора. «А нам завтра валить еще глубже на север, едва ли не до полюса».
— Лейла, купол далеко отсюда? — Сейвен вспомнил, как Диз говорила, будто означенный заказчиком желоб в пределах видимости от купола Крисалии.
— Ну, если по прямой, то километров пятьсот. А что?
— Да так. Оцениваю свои шансы.
Колодец гостиницы глубиной и диаметром ровнялся метрам десяти не больше. Ларги пребывали на самом его дне и чего-то ждали, переминаясь у хозяйской стойки. Маленький звонок на столешнице работал исправно, но хозяева так и не появлялись…
— Так. С меня хватит, — Зак оставил звонок и заорал во всю глотку. — Я помыться хочу! Эй, где вы все?!
На вопль широко распахнулась дверь одного из номеров. Оттуда вышел раскрасневшийся и вспотевший хозяин гостиницы, а следом — хозяйка с растревоженной прической и съехавшей набок юбкой.
— Извините, мы, ох, — хозяин бегал глазами от одного ларга к другому и избегал прямого взгляда. Рукой он непрестанно искал что-то в кармане фартука. — Хранителей ради, простите. Мы с женой прибирались.
Крайтер засмеялся, Зак покраснел и отвернулся, Диз улыбнулась, а Лейла, кажется, ничего не поняла.
— Я накрою на стол, — хозяйка, вся пунцовая, поспешила удалиться.
— Ага, — гоготал Крайтер ей в след. — Только, чур, прибираться на столе не надо.
После ужина Сейвен одел казенный пуховик и вышел прогуляться.
Город ютился у самого берега, не замерзающего благодаря искусственному подогреву. Узкий серп гавани клубился паром, скрывал причал и крыл инеем все вокруг. Тонны нагревательных элементов питались от биореактора, зарытого невдалеке от города. Только благодаря этой установке освоение Крисалии стало возможным. На вопрос, отчего город не построили на внешней стороне острова, где вода не замерзает сама по себе, капитан «Снежного клинка» ответил, что только здесь, глубоко в бухте у берега, нашлось место без рифов и отмелей.
Солнце висело над горизонтом очень низко. Сейвен бродил по расчищенным от снега дорожкам, заглядывал в сквозные крыши желобов, украдкой рассматривал встречных людей и кланялся древним. Всякий раз, когда издали угадывалась высокая зеленоватая фигура, сердце на мгновение замирало, а потом начинало биться чаще.
Древние всегда улыбались. В их улыбке было что-то невинное, такое, от чего делалось совестно за себя и за всех. Со стыда в груди закипало желание хватить со всего маху древнего по лицу, а после самому удавиться. Стискивая зубы и сжимая до хруста кулаки, Сейвен сознавался, что вышел на улицу только ради этих улыбчивых лиц. «Что же? Что вы такое? За что мне стыдно перед вами?»
У древних не было письменности. Не было наук и школ. Да и целей в жизни никаких не было. Несмотря на это, знали они многое, так как жили вечно и ничего не забывали. По словам древних, их родила сама Вербария. Чистые и лишенные подозрений, они показали колонизаторам чрево, из которого вышли, — далеко на севере Крисалии в занесенной снегом изложине. Аномальная зона одурманила первооткрывателей несметными залежами редкоземельных металлов но… Кошмарные видения ночью, необъяснимое беспокойство днем и частые несчастные случаи заставили покинуть чрево древних.
До начала великих гонений, аборигены населяли
