— Мне можно тут подождать? — спрашиваю у медсестры.
— Можете ехать, — отвечает она. — Даже если девушка ещё не рожает, у неё многоплодная, на сутки как минимум оставят под наблюдением.
Я крепко-крепко обнимаю Карину и желаю ей удачи. Она обязательно справится! Это же моя Каринка. Убираю её верхнюю одежду и обувь в камеру хранения, прошу хотя бы словечко написать, когда всё случится, ещё раз машу на прощанье и оставляю её тут одну с медсестрой.
Честно говоря, я втайне очень надеялась, что Семён уедет. Но нет, он тут. Правда, перепарковался за шлагбаумом.
— Спасибо тебе больше, что не отказал, — говорю ему искренне. — Муж Карины не отвечал, такое с ним впервые, а мне…
Притормаживаю, прежде, чем сказать это, потому что сама только сейчас в полной мере осознаю, насколько я одинока. Ведь мне действительно не к кому было даже обратиться. Только он. Только к нему.
— Я понял, — отвечает, избавляя меня от необходимости произнести это. — Садись в машину, Адамовна.
Я забираюсь в тёплый салон, оставляя на улице промозглый ледяной ветер с дождём и снегом. Зависаю на этом контрасте почему-то. Как в тот раз, когда он забрал меня с остановки.
Семён садится в машину и плавно выезжает с территории роддома. Молчит, и мне становится как-то неловко.
— А где твоя машина? — интересуюсь судьбой бамблби.
— На балансировке. Это сестры, её не жалко.
Понимаю, что шутит, но говорит так беспечно, будто и правда не жалко.
— Та блондинка, что с тобой была, это сестра же? Ты вроде бы говорил.
— Да, Вера.
Помню, с какой болью он тогда сказал, что его сестра чуть не угробила себя, сидя на диетах. Пытался скрыть, но я заметила.
Вспомнились слова Карины, которые она сказала буквально пятнадцать минут назад о том, что в парне этом есть стержень. Хоть за мажористыми замашками он и пытается его скрыть.
— Красивая.
— Адамовна, даже не пытайся прикинуться, что ты по бабам. От ответочки за сегодняшнюю увлекательную прогулку к роддому тебе не отмазаться.
Да, со стержнем, не спорю, но тем не менее совершенно не тешу иллюзий на его счёт.
Засранец он и есть засранец.
— И какова же плата? — сарказм сам прорывается, когда смотрю на него.
— На будущее, детка, в целях твоей же безопасности, — подмигивает. — Цену узнавай заранее.
Он как раз подъезжает к дому, где мы с Ликой снимаем квартиру. Притормаживает у входа и ведёт бровями, кивая на дверь. Какой-то только его особенный жест.
И… и всё? Поучение про “узнавай заранее”, и барин меня вот так отпустит?
Спрашивать не буду. Поэтому бормочу негромкое “спасибо” и выхожу на улицу.
— Адамовна, — несётся вслед, когда уже выдыхаю. По крайней мере, сегодня удалось сбежать. — Не расслабляйся. Завтра в восемь я заеду, будь готова.
Он в своей пошлой манере подмигивает, цокнув языком, а потом, дав по газам, с визгом стартует, оставив меня в растерянности.
Расслабиться-то с тобой, Радич, не получится, это понятно. Но быть готовой к чему?
20
Лика куда-то уехала, и я облегчённо выдыхаю, что мне не придётся объяснять, куда и с кем я собираюсь вечером.
И вообще! Вот ещё… буду я собираться! Пучка на голове и мешковатого спортивного костюма достаточно.
Не буду я наряжаться.
И краситься не стану. Только если совсем малость, чисто для себя любимой.
И вообще не хочу идти. Кто знает, что ему в голову взбрендит. От Радича чего угодно можно ожидать.
Ближе к восьми у меня начинают потеть ладони. Сердце в груди бьётся напряжённо, да и всё тело в целом будто струна натянутая. Вздрагиваю от любого шума за стенкой.
Вот телефон просигналил сообщением. Наверное, он. Хочется по-детски проигнорировать, но ведь я обещала. В критической ситуации Семён не отказал, было бы некрасиво слиться.
Но это не он. Это фотка от Карины, где она полусидя на подушках обнимает своих малюсеньких крошек. Один комочек в розовенькой шапочке, а другой в голубой. А сзади неё Богдан. Он кажется особенно здоровенным и сказочно-бородатым на фоне этих малявочек и своей любимой. И счастливым. Они оба просто светятся.
Стоит мне расслабиться и засмотреться на счастливое рыжее семейство, как телефон в руках снова вздрагивает. И на это раз это уже точно Радич.
“Жду внизу” — всплывает на экране поверх других приложений сообщение.
По телу мелкими иголочками пробегает электричество. Дурацкая реакция. Сделаю всё, как решила. Просто возьму и серьёзно поговорю с ним. Объясню, что подобное его поведение оскорбляет меня и унижает, что я слишком многим рискую, да и вообще… старше, вообще-то. Но в первую очередь — я его преподаватель. Мы в социуме и должны соблюдать устоявшиеся социальные роли.
Так и скажу. Радич хоть наглый и вредный, но далеко не дурак. Думаю, если нормально поговорить, он поймёт.
Стягиваю волосы в небрежный пучок, набрасываю капюшон и куртку и выхожу.
Полосатый бамблби припаркован у подъезда и тихо фырчит. Из водительского приоткрытого окна свисает рука с ярким огоньком сигареты. Пока подхожу к машине, огонёк улетает в снег, а машина рычит, готовая уже стартовать с места.
Открываю дверь и сажусь рядом. Меня окутывает уже знакомый запах салона его машины, в котором смешались нотки мужской туалетной воды, сигаретного дыма, мятной конфеты и кожи кресел.
— Привет, — говорю, пока сажусь и пристёгиваюсь. На Семёна не смотрю. На руки, ремень, панель спереди, но не на него.
— Привет, — отвечает он и окидывает меня внимательным взглядом, от которого хочется поёрзать на сидении. — Как дела?
Семён возвращает взгляд на дорогу, и я немного выдыхаю. Стараюсь расслабить спину, но это сложно в его присутствии. Да и вообще, если учитывать ситуацию.
— Нормально, — пожимаю плечами. Вопрос слишком обширный, чтобы отвечать на него что-либо конкретное, поэтому я отвечаю стандартно.
— Рыжий глобус разродился?
— Фу как грубо, — смотрю на него осуждающе, но проявленное участие радует. — Да, у неё сын и дочь.
И вдруг…
— Прикольно, — растягивается в улыбке. — Мелкие такие смешные. У Марка мамка два года назад родила сестричку ему. Так эта коза там всех строит, прикинь? И я как-то видел, как она ползала на пузе. Это ж все мышцы пашут, как на скалах. А говорят, дети слабые. А ты вот как они попробуй — чтобы всё тело включено.
В какой-то момент, пока он говорит, я даже ловлю себя на том, что от удивления сижу с приоткрытым ртом и не моргаю. Просто… я почему-то думала, что маленьких детей такие, как Семён, воспринимают как нечто надоедливое, крикливое, раздражающее. Или неинтересное, как минимум. И уж точно не “прикольное”.
