Глубоко вдохнув, Яна на максимум раскрыла форточку, а затем с размаху захлопнула ее. В это же мгновение вся ладонь скользнула в комнату, и деревянная рама ударила уже не по пальцам, а по запястью, отрубая его. Раздался мерзкий, рвущий пополам сердце хруст, отрубленная рука свалилась в комнату, но не упала на пол, а вцепилась в предплечье Яны. Яна завизжала, отскочила от окна, затрясла рукой, пытаясь скинуть с себя страшные пальцы, но те лишь крепче сжимались, причиняя боль.
— Помогите! — закричала Яна, и этим криком сама себя разбудила.
Подскочила на кровати, тяжело дыша и испуганно озираясь по сторонам. Она была в своей комнате, одна, а на улице действительно бушевала непогода. Голая ветка старого клена стучала в окно, но даже самая больная фантазия не могла разглядеть в ней высохшую ведьмину руку. И, если уж на то пошло, окна в общежитии давно установлены пластиковые, нет в них никаких форточек.
Часы показывали начало шестого утра, значит, проспала она чуть больше часа. Папа всегда говорил, что, если приснился плохой сон, нужно перевернуться на другой бок, и тогда он точно не продолжится, но Яна чувствовала, что простым переворачиванием дело не обойдется. Ей нужно сбросить с себя остатки кошмара, и только потом снова ложиться.
На всякий случай закрыв поставленное на проветривание окно и найдя в шкафу чистое полотенце, Яна тихонько выскользнула из комнаты и отправилась в ванную. Прохладный душ — то, что ей сейчас нужно.
В комнате напротив уже было темно и тихо, вечеринка давно закончилась, а девчонки наверняка крепко спали, и их не разбудил ее крик. Повезло, что это был всего лишь сон. Если бы на нее на самом деле кто-то напал, соседки, спящие после выпитого алкоголя, все равно не услышали бы ее просьб о помощи.
В ванной Яна разделась, зашла в душевую кабину и уже потянулась к крану, как вдруг замерла. На предплечье правой руки — той, в которую во сне вцепились страшные пальцы старого клена — виднелись яркие черно-синие полосы. Никита за обедоужином показывал ей фотографии следов на теле Алины Девятовой, и Яна могла поклясться, что следы на ее руке точь-в-точь такие, как на плечах Алины.
Сердце снова сорвалось в галоп, дыхание сбилось. Яна выскочила из душевой кабинки, схватила мобильный телефон, включила селфи-камеру и начала лихорадочно фотографировать обнаженное тело, стараясь, чтобы руки не дрожали и снимки не выходили смазанными. Сделав около десятка кадров, она трясущимися пальцами принялась листать их, внимательно всматриваясь в каждый. Других следов на ее теле не было. Однако это все равно успокаивало мало.
Не думая о времени, она вызвала из памяти телефона номер Никиты Кремнева. Тот не отвечал долго, что вполне логично в шестом часу утра, а когда отозвался, голос его был хоть и сонным, но крайне встревоженным. Конечно, он понимал, что Яна в такое время не стала бы его будить без острой необходимости, даже если бы нашла что-то очень важное в книгах.
— Яна? Что случилось?
Она сглотнула, стараясь взять себя в руки и говорить несбивчиво и понятно.
— Прости, что так рано, но мне… Мне приснился сон, будто кто-то лезет в окно и хватает меня за руку. Я проснулась и обнаружила на запястье следы. Такие же, как у Алины.
В трубке послышались шорохи. Наверное, он садится и ищет на прикроватной тумбочке очки. В фильмах люди, которые их носят, всегда так делают, а как происходит по-настоящему, Яна никогда не видела.
— Так, — наконец произнес Никита. — Ты одна или соседка с тобой?
— Одна. И мне… страшно, — призналась Яна. — Вдруг оно вернется.
— Я приеду минут через двадцать.
Он положил трубку, а Яна опустила телефон и взглянула на свое отражение в зеркале. Значит, у нее есть примерно двадцать минут на то, чтобы все-таки умыться и привести себя в порядок. Выглядеть в глазах Кремнева жуткой трусихой очень уж не хотелось. Правда, придется обойтись без макияжа, потому что она могла уговаривать себя сколько угодно, но трясущиеся руки все равно не позволят даже ресницы накрасить.
* * *
Яне хватило мужества вернуться в комнату, чтобы переодеться и не встречать Кремнева в пижаме, но вот остаться там до его приезда она не смогла. Тихонько выбралась в общий коридор и шмыгнула на небольшой балкон. С него как раз был виден вход в общежитие и небольшая парковка перед ним.
Никита приехал даже раньше, чем обещал: от звонка Яны прошло всего пятнадцать минут. Яна даже не представляла, с какой скоростью он ехал. Как он вошел в общежитие, тоже было непонятно. Не то преподавателям делали скидку, не то вахтерша задремала. Рассвет только набирал обороты, в такое время тяжело бодрствовать. Замок же на входной двери уже пару недель был сломан.
— Ты как? — первым делом спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо в полутьме тесного коридора.
— Нормально, — заверила Яна, хотя до нормального состояния ей было далеко. Сердце все еще колотилось в горле, руки мелко тряслись, да и голос наверняка дрожал.
— Показывай.
Яна открыла дверь комнаты, пропуская его, и впервые порадовалась, что привыкла прятать личные вещи в шкаф. С десяти лет она жила вдвоем с отцом, и оставлять вещи разбросанными по комнате ей было неловко, а затем в ее жизнь и вовсе вошла педантичная до неприличия Элиза. Никаких скомканных колготок на полу, висящего на спинке стула бюстгалтера или сушащегося на двери полотенца. Конечно, и пыль, и чашки на столе, и учебники на полу возле кровати — все это было, но за такое обычно не приходится краснеть перед посторонними людьми, особенно когда тебе девятнадцать и в гости заглянула не мама будущего мужа.
— Я спала, — начала Яна, закрыв за ними дверь. — Проснулась от дождя и еще какого-то странного звука. Сначала не поняла, что это, а потом догадалась: ветка дерева стучит в окно. Обернулась и увидела, как эта ветка начала удлиняться и превращаться в руку.
Яна говорила торопливо и сбивчиво, хоть и старалась не упустить ничего важного. Но в то же время ей казалось, что она выглядит в глазах Никиты перепуганной школьницей, поэтому хотелось поскорее дойти до той части, которую можно подтвердить материально.
— А потом в ванной увидела это, — она протянула ему руку, демонстрируя черные следы.
Никита подошел ближе, аккуратно взял ее за запястье и повернул к свету. Рассматривал долго, поворачивая руку и так, и эдак.
— Похоже на следы на теле Алины, — наконец сказал он, а затем посмотрел ей в глаза. — Можно?
Яна сразу догадалась, что он имеет в виду, и молча кивнула. Рука Никиты переместилась на ее ладонь, крепко сжала. Светло-орехового цвета глаза будто стали темнее, и Яна почти физически ощутила, как он влезает в ее голову, в ее воспоминания. Он уже делал так раньше, поэтому она знала, чего ожидать. Но в прошлые разы Никита всегда озвучивал то, что чувствует, сейчас же предпочел молчать, и Яна не понимала, ощущает он что-то или нет. В конце концов ей даже начало казаться, что он сейчас отведет взгляд, отпустит ее руку и скажет, что ничего не почувствовал. Что ничего на самом деле не было, она все придумала. Яну достаточно редко уличали во лжи, и каждый раз ей было так стыдно, что она клялась больше никогда не врать. И даже не представляла, что будет делать, если ей придется несправедливо краснеть перед Никитой.
