к палаццо.
Вождь решил лично встретить человека, добровольно возвращающегося в рабство, хотя уже начинал догадываться, что делалось это неспроста. Теперь, после обретения Вальги, от каждого события можно было ожидать, что оно несёт какое-то предопределение.
Латинянин спешился и, бросив поводья, направился к вождю. Его никто не посмел остановить. Не дойдя трёх шагов до Молочного горна, он остановился и вдруг ломано, но вполне разборчиво заговорил на языке угров:
– Приветствую тебя, Молочный горн! – сказал подошедший, протягивая на двух руках меч аварца как знак того, что вверяет Чекуру свою судьбу. – Я много достойных слов слышал о тебе от Ратнима.
Молчавшее с момента появления пленника воинство, после того как он заговорил на их языке, враз ожило, загудело, напоминая разворошённый улей. Те, кто был поближе и точно уж не мог ослышаться, передавали другим сказанное латинянином слово в слово, те – третьим… За всем этим шла волна обсуждения.
Ратним был одним из немногих друзей Чекура, с которыми его сблизили с самого детства богатырские занятия. Савал подобрал в команду к сыну самых крепких мальчиков племени, и они долгие годы упражнялись в силе, быстроте, выносливости, меткости под руководством наиболее опытных воинов, а то и самого верховного вождя.
Когда же Аттила решил создать самый боеспособный отряд своей армии, на который мог бы положиться в чрезвычайных ситуациях, то приказал направить туда по пять самых сильных и искусных воинов от каждого племени. Ратним вызвался сам и не желал слушать тех, кто его отговаривал. Он мечтал прославиться и, возможно, тоже получить из уст Всемогущего своё почётное имя, ничем не хуже, чем Молочный горн.
Но на новом поприще Ратниму не суждено было прославить себя. Первый же бой завершился катастрофой для спецотряда. Посланный Аттилой, чтобы заткнуть брешь на фланге при небольшом сражении, он потерпел сокрушительное поражение. Именно исключительность и стала тому причиной. Каждый в этом отряде знал, что стоит нескольких, а высокое самомнение – плохая подмога в любом деле, и ратное – не исключение. Увлёкшись погоней за пустившимся наутёк противником, богатыри, не слушая призывов вернуться, оказались в западне.
На тех, кому удалось вырваться из неё, Аттила возложил вину за поражение. Спасшихся обвинили в трусости и казнили. Никто из угров с поля боя не вернулся, все были в полной уверенности, что они погибли. И вот спустя два года такая весть – Ратним оказался любимцем богов и выжил!
– Хвала Нга, что дал знать о Ратниме! Что ещё скажешь нам о нём? – первым, как и положено, обратился к латинянину вождь.
– Он попал в плен. Его лошадь, поражённая копьём, падая, придавила ему ногу, а потом на него навалились семеро врагов, четверых из которых он всё же сумел поразить…
– Вот сучье племя!
– Да уж, меньшим числом нашего Ратнима не взять!
Вождь взмахом руки оборвал комментарии, которые грозили перерасти в гвалт. После этого латинянин, порой с усилием подбирая слова, продолжил рассказ.
Оказалось, что Ратнима продали в рабство человеку, который организовывал гладиаторские бои в городах Империи.
12 августа 2017 года
Музей истории Шаринского района создала несколько лет назад Анна Фёдоровна – бывшая учительница местной школы. Выйдя на пенсию, она обнаружила удивительную пробивную способность: выхлопотала у администрации здание – старый дом, нашла спонсоров. И кинула клич местным: мол, приносите в музей всё старинное, что есть в домах и чего не жалко: деревенскую утварь, прялки, сундуки… И понесли.
Оружию, которое раскопал Журавель, отвели особое место – стеклянную горку. Там расположились три наконечника: два – стрелы, один – копья, сломанный меч и два кинжала. В сопроводительной информации вкратце сообщалось о периоде великого переселения народов и демонстрировался взятый из Интернета рисунок воина-угра в полном боевом снаряжении. Как я и обещал покойному, содержалось упоминание о том, кто нашёл клад.
Я много размышлял и об оружии, и о нелепой смерти Журавля. В конце концов пришёл к не самому очевидному с обыденной точки зрения выводу – товарищ мой погиб именно потому, что попытался наточить один из кинжалов. Как мне потом рассказал кто-то из его знакомых, он сточил целый наждачный круг, но так и не достиг своей цели. Металл не поддался! Его поверхность как будто лишь отполировали. Современные абразивы оказались бессильны. Как позже объяснил специалист по древнему оружию, причина в том, что кинжал был выкован из редкой высоколегированной стали.
– До сих пор было известно о девятнадцати предметах оружия из такого металла, – сказал он мне тогда. – Все они из Китая.
Тогда мне эта информация ничего не дала. Теперь же прослеживалась прямая связь с хуннами – именно предки современных китайцев вытеснили их из Азии в приуральские степи, во владения угров.
Масла в огонь подлил и следователь, который вёл дело об убийстве Журавля. Я пришёл к нему с «корочкой» журналиста, соврал, что пишу об этом деле. Следователь долго мялся, вздыхал, теребил бумаги на столе. А потом признался, что дело странное, потому что тёмное. Едва ли не самое странное и тёмное за всё время его работы в органах.
Не было мотива. Журавля подрезал родной брат его первой жены. Они приятельствовали не один десяток лет: вместе охотились, рыбачили, вели незамысловатый сельский бизнес – промышляли «чёрным лесорубством». Кто хоть пару ночей провёл с человеком по разные стороны костра, поворачиваясь на пихтовом лапнике, согревая то один, то другой бок, может сказать о том, что кое-что о нём знает.
Эти двое, судя по стажу совместного промысла, прошли все возможные проверки. А тут выпили, повздорили – а дальше всё решают какие-то несколько секунд: Журавель разбивает о голову приятеля бутылку, тот в ответ хватается за кухонный нож… И ведь не сказать, что особо пьяными были: бутылку водки на двоих не допили – пустяковый градус для ещё крепких мужиков!
– «Бес попутал». И это не я сказал, – признался следователь, – а убийца на допросе.
И я снова подумал, что Журавель растревожил неведомую тёмную силу, в руках которой его приятель стал лишь орудием отмщения.
Истории Льва Николаевича на самом деле лишь органично дополнили и прояснили во всех красках картину, до того представлявшуюся мне довольно смутно. Николай невольно снял заговор молчания, запечатлённый на кинжале, и ему открылось место, где полторы тысячи лет хранились руки Золотой Бабы – богини Вальги, ныне известной миру как Венера Милосская. Побывав там, Журавель отколол от левой руки кусочек мрамора, чтобы попытаться определить ценность находки.
Не сомневаюсь, что с этим
