— Не уверен, насколько понял, она заключила сделку, — все же сказал он, чуть приоткрывая завесу тайны. — Страшное колдовство в обмен на что-то с ее стороны. Уже оказавшись заколдованным, просил нас отпустить. Она согласилась, если я при всех дам обязательство на ней жениться.
У меня перехватило дыхание, внимательно слушала, стараясь точно запомнить все сказанное, чтобы потом хорошенько обдумать. А он продолжал.
— Я бы согласился, сидеть в том магическом пузыре радость сомнительная, — сказал с очевидной горечью, признавая свою беспомощность в страшной ловушке, устроенной чужой волей. — Но она появилась всего два раза, а потом исчезла. Не знаю, что случилось, но никто не приходил… А потом появилась Шарлотта…
От сказанного голова шла кругом. Мозаика медленно складывалась из разрозненных кусочков, выстраиваясь с странную кособокую картину. Этого не хватало. Слишком мало данных, чтобы составить верное впечатление.
Пока обдумывала информацию в гудящей голове, Семерис продолжал откровения, разительно изменившись. Теперь его лицо вдохновенно светилось, а взгляд приобрел мечтательное выражение, ведь он говорил о Шарлотте.
— Она была такой юной, примерно твоего возраста. И так по-детски очаровательна… Наше заточение сразу вызвало у нее сердечный отклик, и она кинулась изучать документы, не забывая навещать на балу…
Про страсть кузины к изучению документов мне уже было известно, а теперь догадки получили подтверждение. Все так и было, годы исследований впустую. Потухший взгляд и страх не справиться, что поселился в ее глазах.
— Время у нас, конечно, текло по-разному. Для меня проходили дни, для нее годы. Видеть ее взрослеющую и хорошеющую было невероятно трогательно и непередаваемо прекрасно. Она расцветала как бутон восхитительного цветка, который распустившись, пленил своим совершенным ароматом.
Да, Семерису надо подаваться в поэты. В красивых словах таилась страшная суть жизни во временной ловушке. Она выросла на его глазах, взрослее и хорошея день ото дня. И он влюбился, угодив в оковы сердечной привязанности.
Пленительным цветком я бы Шарлотту не назвала. Влюбленный, что с него взять! По характеру она скорее похожа на свою предшественницу, которую он так неудачно отверг. В итоге получил принцессу того же замка, правда уже другую и любимую. Что сказать, странный поворот судьбы.
— И тогда, глядя на нее, я понял, что такое любовь, — продолжал он тем временем. — К моей радости, чувства оказались взаимны. Но находясь рядом, мы были невероятно далеки. Время шло, а отгадка не находилась. Я был в отчаянии… А когда Шарлотта сказала, что ее хотят выдать замуж, потерял голову…
И тут он подошел, целомудренно обнял меня за плечи и проникновенно произнес, заглянув в глаза.
— Слова не могут передать, как много ты для нас сделала! И как мы тебе благодарны!
И не только для них, между прочим! Невольно смутилась от сказанного, не зная, как реагировать. И только собралась задать новые вопросы, как служанка принесла наш заказ.
Поставила по указанию поднос на стоящий в стороне у дивана кофейный столик, и присев в книксен, удалилась. Проводила ее долгим взглядом, сама не понимая, что не так. Что-то в ней насторожило, но толком не поняла.
***
При появлении подноса с едой у Семериса сделался такой выразительный взгляд, что стало совершенно понятно, пока не перекусим продолжения не будет. Мысленно он уже предвкушал, как будет впиваться зубами в ароматное копченое мясо, утоляя проснувшийся голод.
Остальные вопросы решила отложить на потом, удачный момент для их продолжения оказался упущен. Без того столько страстей выплеснули! Самое время закусить и все забыть. Временно…
Устроившись в креслах рядом с кофейным столиком, мы единодушно решились наброситься на съестное. Этот уголок специально обустроила в кабинете для отдыха, потому комфорт нам обеспечен.
Но благостное настроение мигом улетучилось, когда кое-что заметила. Не поверила своим глазам, удивилась, но отрицать очевидное невозможно.
— Семерис, постой, ничего не ешь. Смотри! — для наглядности вытянула руку над заставленным съестным подносом и цвет моего перстня изменился. — Что скажешь? Верно поняла?
— Неужели еда отравлена? — недоуменно отозвался он. — Но как?
Повисла гнетущая тишина, окутав густым и физический ощутимым покрывалом. Мы оба не знали, что сказать, обдумывая ситуацию. Странно и непонятно. Меня раньше не пытались травить, отсюда и удивление.
Перстень с необычными свойствами ношу просто так, как дань истории, не больше. И, конечно, не ожидала, что когда-нибудь доведется проверить его свойства в выявлении ядов. Тем более в собственном замке, где всегда чувствовала себя в полной безопасности.
Тревога тугим ледяным корсетом сжала грудь, пока лихорадочно перебирала события дня. Они роились в памяти ворохом сметенных ветром осенних листьев, отказываясь складываться в систему и давать ответы. Может чуть позже.
Не поленилась поверить принесенное по очереди, разобрав выставленное на подносе. Следовало выяснить, что именно отравлено. Здесь ожидало очередное удивление. Яд оказался в бокале с элем, доставленном для Семериса.
Именно для него был заказан эль, я же не пью подобные напитки принципиально. Для меня принесли типично женский напиток чай с ромашкой. Конечно, на кухне осведомлены о моих предпочтениях. Догадка ледяным кинжалом пронзила сердце, заставив похолодеть.
Выходит, отравить хотели именно Семериса? Вывод казался очевидным, даже вслух произносить не пришлось. Он тоже понял и разом поник, глядя встревоженно и недоуменно.
— Но кому потребовалось меня травить, я же здесь никого не знаю? — потрясенно воскликнул он, разделяя мои собственные размышления.
Зачем кому-то понадобилось устранять принца, появившегося из прошлого? Совершенно постороннего человека, ничего не знающего о происходящем вокруг. Практически случайного. Гостя, что совсем скоро отбудет на новое место жительства.
— Стоп! — задумалась, требуя тишины, чтобы не упустить мелькнувшую ярким проблеском мысль. И направив на него указательный палец, продолжала. — Как ты сказал, когда были в городе — люди не изменились? Ты видел кого-то знакомого!
Невероятная догадка, но другой не нашлось. А та фраза сразу показалась странной. На самом деле люди даже внешне очень поменялись за это время. Потому слова показались такими нелепыми.
— Ты не знаешь никого из этого времени, но знаешь из своего, и можешь опознать! — развивала свою догадку дальше, высказывая предположение. — Возможно, кто-то этого очень не хочет. Ты помнишь про кого так сказал, кого заметил?
Семерис всерьез задумался, сдвинув брови, и морщинка пролегла на лбу. С замиранием сердца дожидалась его ответа, чувствуя, как не терпится разобраться с очередной головоломкой.
— Там было так много людей, — горестно покачал головой он, признавая бесполезность попыток. — Я не помню!
