— И что это такое было? — требовательно спросила я родительницу, как только закрыла за Глебом.
— Он мне не понравился, — поджала губы она.
— Это я уже поняла, потому как ты едва мозг моему мужчине не вынесла.
— Моему мужчине, — фыркнула мама. — Надо же.
— Именно так, — сложила руки на груди я.
— Мутный он какой-то, этот твой мужчина, вот что. Не думаю, что вам стоит…
— Не смей! — Я рубанула ладонью воздух. — Я люблю его! И он любит меня.
— Хм-м… Я не была бы в этом так уверена.
— Вот только не нужно этого саркастического взгляда, — скривилась я. — Тебе всюду враги стали мерещиться? И вообще, я не нуждаюсь в твоем одобрении, ясно?
— Взрослой жизни захотелось хлебнуть? — протянула мама. И от снисходительности в тоне ее голоса злость во мне просто вскипела, а глаза застлала красная пелена.
— Я переезжаю к Глебу, — процедила сквозь зубы.
— Что? — Мне удалось ее удивить. — Я запрещаю!
— С какой это стати? — фыркнула я, метнувшись в свою комнату. Там давно дожидался собранный к переезду чемодан на колесиках. На первое время вещей должно было хватить, а дальше Глеб поможет забрать. Тяжелое поднимать я не рисковала. — Ты не забыла, что мне давно не пять лет?
— Рита! — охнула мама и пошатнулась, словно я ее ударила наотмашь.
— Я не собираюсь ходить по струнке смирно! Это моя жизнь!
Все, что мы друг другу кричали в запале ссоры, стерлось из моей памяти. Как страшный сон, как неправильная реальность.
— Рита, вернись! — А вот последний мамин крик еще долго стоял в ушах.
Но я ушла, а под подъездом набрала Глеба.
— Мышка? — ответил он после второго же гудка.
— Ты еще не далеко отъехал?
— Что-то случилось? — насторожился мужчина.
— Я переезжаю к тебе, как ты хотел. Забери меня, пожалуйста, — попросила я и не сдержала всхлип.
— Скоро буду.
После ссоры с мамой на душе у меня было паршиво. Хотелось по-человечески все сделать, а получилось…
— Не переживай, Мышка, — погладил меня по щеке Глеб. — Ты все правильно сделала.
«Правильно, да, — старалась повторять себе мысленно. — Я все сделала правильно»
Только вот сердце ныло от чувства вины…
А гордость не позволяла позвонить и помириться первой, мама тоже держала паузу.
— Нельзя так, — твердила мне Васька по телефону, в квартиру Глеба я ее не приглашала: любимый был против гостей. — Это все же мама.
— Которая никогда меня не контролировала, а сейчас вдруг взялась, — закусила губу я. — Наверняка бы так же среагировала, запрети ей кто в свое время встречи с отцом.
— Ты так его любишь — этого Глеба, что ли?
— Можно подумать, я бы согласилась на переезд, будь иначе.
— Резонно, — хмыкнула Рогова. — Но с мамой помирись. Парни парнями, а родителей никто не заменит.
— Что я ее, не знаю, думаешь? Сейчас лучше не подходить, пусть остынет.
Хорошо хоть, с Глебом у нас была полная идиллия. Днем он пропадал по делам, я же занималась спиной и домом, а вечером… С каждым разом любимый открывал для меня новые горизонты в мире удовольствий, стеснение никуда не пропало, но мне нравилось делать ему хорошо.
Нас хватило на три дня. А потом утром в коридоре я наткнулась на дорожную сумку.
— Это что? — повернулась к Глебу, выходящему как раз из ванной комнаты. — Ты уезжаешь?
— Работа, Мышка, — развел руками мужчина.
— Опять? Так быстро? — не смогла скрыть разочарования, которое ему не понравилось.
— Мне кажется, я предупреждал, что у меня такой образ жизни. Разве ты не понимала, на что соглашалась? К чему сейчас эти претензии?
— Я просто скучаю… — склонила голову я. — Ты надолго?
— В этот раз недели на три, может, на месяц, — сказал Глеб. — Как получится.
Отвечать я ничего не стала, просто пошла на кухню делать завтрак. Нужно же было избавиться от горького привкуса, что распространился во рту…
— Ну и что ты так расстроилась? — обнял меня со спины Глеб.
— Мне кажется, ты от меня что-то скрываешь, — закусила нижнюю губу я и замерла в ожидании ответа.
— Ты права, — выдал он после паузы как гром среди ясного неба. — Есть то, что я тебе не сказал.
— И что же это? — не узнала собственный голос я.
— У меня есть… дочь.
Эта новость выбила почву из-под моих ног. Я едва доплелась до диванчика, не чувствуя тела, чтобы рухнуть на него словно подкошенная.
— Как дочь?
— Катенька, Катрин, Кэт, — очень тепло улыбнулся Глеб. — Ей пять.
Было сразу видно: мужчина ребенка любил. Хотя совсем недавно мне предлагал аборт, если незапланированная беременность все же случится. Но не это меня так шокировало, как…
— А ее мать? — говорить было сложно, только как бы ни плакало мое сердце, но выяснить все до конца стоило именно сейчас. Раз уж всплыло.
— За кого ты меня принимаешь, Мышка? — вдруг насупился Глеб. — За конченого мерзавца, что ли? Думаешь, я могу строить отношения с тобой и одновременно состоять в официальном браке?
— Ответь, пожалуйста, — попросила я. Сил, чтобы не сломаться под шквалом ответных претензий, почти не осталось. — Где ее мать?
— В могиле, — поджал губы Глеб. — Я вдовец. Уже года три как.
— Ох… — прижала ладони к щекам я. — Прости… Мне… Я…
— Все нормально. Это было давно, да и отношения у нас с Мари оставляли желать лучшего, — пожал плечами он. — Но я рад, что у меня осталась Катя.
Мне даже стало неловко, что сразу предположила самое плохое о любимом. Ну с чего бы, в самом деле?
— Прости, — попыталась прижаться к боку мужчины я, но тот отстранился.
— Мне очень неприятно твое недоверие, Рита, — сказал Глеб. — Как бы мне ни было с тобой хорошо, но если необоснованные претензии, подозрения и приступы ревности продолжатся, то нам придется расстаться.
И опять я забыла, как дышать.
— Не знаю, почему мне в голову полезла такая муть, — начала оправдываться. — Прости, Глеб. Я просто не ожидала и…
— Я понимаю, Мышка, — сменил гнев на милость он, позволив себя обнять. — Но больше так не делай. Я хочу знать, что моя женщина во всем и всегда меня поддержит и безоговорочно доверяет. Иначе отношения не приносят удовольствия, а только выматывают. Понимаешь?
— Да, Глеб, — поспешно согласилась я. От одной мысли, что мы можем расстаться, меня бросало в холодный пот. Да что там расстаться? Я уже и жизни своей без этого мужчины не представляла! — А… Как это произошло? Если, конечно, тебе не тяжело говорить.
