— В противоположном направлении! — кричит Ларедо в ответ.
Несмотря на то что вертолет трясет, как на ярмарочной карусели, никто не обращает внимания на ремни безопасности.
Де Сото, Бюст и Лопе напирают на Ларедо, борясь за место перед иллюминатором. Ларедо тоже прилипает лицом к стеклу. Пока «Bell» поднимается, он смотрит, как первая волна демонстрантов, в которую вливаются стройные ряды жильцов из соседних подъездов, выходит из туннеля и подступает к первому кордону. Ларедо различает облачка слезоточивого газа, а потом облачка иного рода. Ему ничего не слышно, но это должны быть очереди винтовок H&K. Слишком поздно, инспектор Элорса. Вертолет еще не успевает набрать высоту, как картина меняется. Относительное спокойствие в рядах полицейских уступает место волнообразному движению, а телесный цвет манифестантов как будто накрывает спецназовцев своим ковром. У Ларедо это вызывает ассоциации с костяшками домино: вот они были черного цвета, а теперь валятся и видна только белая сторона. Все смешивается в единую одноцветную массу, которая упрямо ползет вперед по площади и бульвару.
— Ё-моё, вы видели? — Это голос Лопе. — Ё-моё, эти придурки, вместо того чтоб стрелять, присоединяются к остальным…
— Что за херня… — бормочет над ухом Де Сото. — Что у них там…
— Они заразились, — говорит Оливер.
Ларедо видит кровь на руке. Он тупо таращится на свою ладонь. Поцарапался, когда залезал в вертолет. Ларедо лижет рану и решает, что делать дальше.
— Де Сото, вы пометили профессоршу?
— Конечно, начальник. Как вы и велели. Для большей гарантии два жучка: правая туфля и мобильник.
— Художник угнал «тойоту»-внедорожник, она подсела к нему, — сообщает Бюст, пристегивая ремень. — Мы следили, но их не трогали, как вы и сказали.
— Прекрасно, и куда они едут?
Де Сото сверяется с планшетом.
— На север, по второстепенной трассе.
Никто не приказывал Ларедо поставить жучки на вещи Кармелы Гарсес, но теперь он рад, что так поступил. В нем крепнет уверенность, что профессор Мандель попытался им что-то сказать, но в одиночку, не зная пароля от файлов, Ларедо мало что может сделать. И все-таки зачем Мандель отправил им эту информацию, если ничего, кажется, уже нельзя исправить?
Нужен ключ, — рассуждает Ларедо. Только получив ключ, еще можно защититься или, по крайней мере, попробовать. Токсин? Маловероятно. Вирус? Возможно. Но эта зловещая очередность самоубийств, этот математический порядок в прыжках с балконов, это гнетущее стерильное молчание… Семья Химено и сотрудники радиостанции, обнаженные, изрубленные до неузнаваемости, со следами укусов, разрывов, со вскрытыми органами и переломанными костями… И то же самое с котами и сороками: бои без правил среди слепцов, пожираемых чудовищем с неконтролируемой — но молчаливой и холодной — яростью. Вот что хуже всего. Они убивают друг друга, или выбрасываются из окон, или вместе движутся вперед, или скидывают одежду. Но все это молча. Без слов, без жестов. Интуиция подсказывает Ларедо, что это еще не все. Есть еще нечто потаенное, непохожее на все, что возможно помыслить или вообразить. Какой-то переворот, перемена знаков на магнитных полюсах земли.
Ларедо лижет рану, пытаясь сосредоточиться. Его люди за ним наблюдают, он не хочет показаться слабым. Не хочет думать о выблеванных из домов куклах, падающих на асфальт, о спецназовцах, бросающих на землю оружие и униформу…
— Следуем за ними? — спрашивает Де Сото. — Я передам пилотам координаты…
Карман пиджака начинает вибрировать. На экране мобильника — срочное конфиденциальное сообщение.
Случай-Э, понимает Ларедо.
— Нет, подождите. Сначала летим в Торрехон.
8. Ночные дороги
Нико ведет машину уверенно, ему не нужен навигатор, отмечает Кармела. Обойдя несколько заторов, Нико выезжает на шоссе М-40, в сторону Вика́льваро. Дорога впереди чиста, Нико связывает это обстоятельство с правительственным распоряжением: людям предписано оставаться дома или на своих рабочих местах.
— Клиника называется «Лас-Харильяс», — рассказывает художник. — Это неподалеку от Трес-Кантос. Если все пойдет хорошо, мы будем там минут через двадцать.
— А как же комендантский час?
— Я знаю, что это такое и как работает. — Нико пожимает плечами. — Между приказом и вводом войск пройдет как раз столько времени, чтобы мы успели выбраться из Мадрида. Меня больше беспокоит не это, а само продвижение частей. Я так понимаю, войска спускаются с Эль-Голосо, так что не стоит ехать прямо на Трес-Кантос, эту дорогу наверняка перекроют. Поищем какой-нибудь проселок.
— Что могло случиться за такое короткое время? — Кармела смотрит на профиль Нико в свете фонарей, на его большой, почти клоунский нос. Дворники очищают стекло от мелких капель и рисуют подвижные тени на его лице. — Это как война… или как эпидемия.
— Клянусь тебе, не знаю. Вчера, когда я прочел письмо Манделя, все это показалось мне ненастоящим, как шпионский фильм. Но сегодня в полдень, узнав новости, я уже был на взводе. Я решил, что ты участвуешь в каком-то заговоре, прости, что я тебя…
— Хватит уже об этом, — обрывает она.
Их оглушает волна полицейских машин и броневиков, едущих навстречу. А потом они утыкаются в небольшую пробку, возникшую из-за очередной проверки. Машины Транспортной гражданской гвардии выстроились в зеленый барьер, перед ним желтым светом блестят фонарики полицейских. Нико, как ни странно, ничуть не обеспокоен.
— Они никого не проверяют. Просто перекрывают дорогу на М-607, ясное дело, из-за армии. Нам придется свернуть, только и всего.
Гвардеец рассматривает их через опущенное окошко. Фуражка его намокла, люминесцентный жилет тоже, хотя дождя почти нет.
— Кабальеро, куда вы направляетесь?
— Домой, — отвечает Нико. — Мы живем в Трес-Кантос.
— Шоссе перекрыто. Вам придется ехать в объезд. Когда доберетесь до дома, никуда не выходите.
— Конечно-конечно, спасибо, — соглашается Нико.
Полицейский отходит, «тойота» едет дальше.
— Что будем делать, если найдем Фатиму Кройер? — На самом деле Кармелу больше интересует вопрос «Что будем делать, если ее не найдем?» или еще короче: «Что мы будем делать?»
— Поедем в обсерваторию.
Глаза ее округляются от удивления.
— В обсерваторию этологов?
— Да. Мандель писал, что именно туда я должен отправиться вместе с тобой и с Фатимой.
— Зачем?
— Понятия не имею. Но Мандель добавил, что, даже если обсерваторию уже закрыли, мы все равно должны оказаться в этом районе.
Кармела пытается рассуждать. Но она устала, напугана и думать ей нелегко. Единственный вывод, к которому она приходит, несет в себе еще одну загадку.
