Глава 20.
*** Анжелика ***
И если сначала темп медленный. Как метроном. Вперед. Назад. Снова вперед.
Жесткий отбойный молоток, проникающий в самую суть. Таран, поставивший своей целью пробить тазовое дно. Снести из головы все мысли. Оставить только острую нехватку воздуха и пронизывающую до основания эмоцию. Жажду.
То вскоре Илию становится мало. Меня. Скорости. Глубины проникновения.
Он выходит из лона с влажным, чавкающим звуком, легко поднимает и укладывает на кушетку. Задирает ноги высоко. Как он любит. Смотрит в глаза с хмельной улыбкой и приставляет огромную сияющую белесой влагой головку к половым вспухшим губам. Так грязно и развратно я не выглядела никогда. Но самое главное я никогда не чувствовала себя лучше.
И тогда, полгода назад меня испугал его напор бешеного быка в разгар корриды. Я не хотела быть красной тряпкой, не хотела, чтобы член сравнимый по твердости с рогом протыкал меня снова и снова, так жестко и грубо вонзался в мою плоть.
Не хотела.
Тогда.
Но сейчас кажется, что без этих толков внутри тела, когда все мышцы сжимаются тугим кольцом, когда сердце бьется барабанной дробью, когда шумные выдохи превращаются в крики самки под самцом дикого животного, я понимаю…
Нет ничего лучше.
Как раньше я жила без этого. Как раньше я жила без Илия?
Он толкается снова и снова.
Рычит диким зверем, рвет на части эмоции и чувства. Разрывает на двое с треском меня, как ткань и я теряюсь в ощущениях.
Цепляюсь за его дубленую, влажную кожу, за ниточку… Единственную возможность не провалиться в пропасть нирваны.
Но Илий сам, буквально силой толкает меня туда.
— Как же мне нравятся смотреть как трясутся твои сисечки.
Опускает голову, втягивает горошинку соска в рот и тянет.
Боже!
Словно хочет высосать оттуда молоко.
Сильно. Влажно. До пронизывающей все тело сладкой боли.
И сочетания оной с его остервенелыми рваными движениями бедер, члена, что продолжает таранить тугое нутро. Все это выносит меня на новый, сверхзвуковой уровень удовольствия.
И я взлетаю все выше и выше. Еще! Толчок! Закрываю глаза. Толчок! Кричу, раскрыв пересохшие губы. Тут же чувствую, как между ними вонзаются пальцы, а глубоко внутри вонзается последний раз молот. Замирает. И сильно пульсирует, исторгая обжигающую, влагалище, ртуть.
Пальцы на ногах сжимаются от экстаза волнами, прокатывающимися по телу. Губы скользят по твердым пальцам. Илий, словно зализывая рану ласкает мой сосок.
И внутри вдруг возникает шумящая ветром мысль. Носится по воздуху как осенний кленовый лист, но сколько не прыгаю. Мне не удается ее достать. Да еще и Илий отвлекает, медленно лаская влажную кожу рук, целует в губы и шепчет:
— Меня еще никогда так не штырило от секса. Моя бы воля, приковал бы тебя к кровати и затрахал бы до смерти.
— Занимательная песпектива, — смеюсь я.
Нас отвлекает звонок телефона.
Мы переглядываемся, и он опускает мои ноги и дает подняться.
И я застываю, чувствуя, как по ноге стекает горячая влага, обильно струится вниз. Ухватываю тот самый лист. Ту самую мысль.
Я не смогла забеременеть с Беляевым. Он называл меня бесполезной, бесплодной дрянью. А как к моей бесплодности отнесется Илий?
— Все нормально?
— Да, — улыбаюсь я и беру его за руку. Вот только радости не чувствую. Таким мужчинам как Илий, нужны домашний очаг, хорошая хозяйка и пара сыновей.
Но я не смогу удовлетворить ни одно из его желаний.
Пока я подмывалась и надевала халат, в душе росла тоска.
Он узнает, и я увижу в его глазах разочарование. И это колом бьет сердце. Глупо надеяться на счастье.
Но сейчас нужно думать о безопасности. Пусть разберется с Беляевым, а потом я ему скажу. О таком врать точно нельзя.
Мысли прерывает звонок в дверь и я смотрю на занятого разговором Илия и иду открывать. Это наверняка Лелька вернулась.
Пока я иду к двери, звонок которой не замолкает. Становится настойчивее, как будто грубее трель.
Только я хочу раздраженно сказать «иду», как вдруг рот мне зажимает Илий, впивается ладонью в лицо и шепчет на ухо.
— Ни звука.
Он буквально запихивает меня в шкаф прихожей, ставит какую-то перегородку. Просит прощения взглядом и закрывает дверцы.
Ничего не понимаю. Страх ледяной коркой покрывает кожу, когда в дверь начинают уже активно долбить.
Судя по всему, чем-то железным.
Чувствую запах металла и натыкаюсь взглядом на небольшой ряд пистолетов самых разных форм и размеров.
Но больше мне интересно, что происходит там.
Слышу приглушенные голоса и пытаюсь сосредоточиться.
— Ты долго не открывал, — слышу низкий голос и замираю. Тамерлан. У Илия. Черт…
— А ты никогда ко мне не заходил. Такая честь для простого работяги.
— Ты себя недооцениваешь. Я помню, как перед смертью Асада проклинал тебя. А это дорого стоит.
— Что тебе нужно, — гораздо грубее ответил Илий. Эта тема ему неприятна? И кто такой Асада?
— Где твое гостепримство? Мне так и не удалось познакомиться с твоей девушкой на празднике. Мужики говорили, что соска что надо?
— А с чего такой интерес? — в голове Илия слышаться угрожающие нотки, но тут же звучит шлепок. Судя по всему, руки об плечо.
— Ну ты, че… Думаешь отобрать хочу?
— Только если подготовить для армии, сомневаюсь, что ты вообще трахаешься…
Тамерлан только хмыкает. Звучат тяжелые удаляющиеся шаги. А мне кстати наоборот казалось, что Тамерлан только и делает что трахается. Вид у него всегда был больно расслабленный, как у удовлетворенного самца. Беляев же напротив всегда отличался нервозностью. И даже кучи шлюх, которых он трахал мне в назидание и заставлял смотреть не помогали от нее избавиться.
— Илий, — дружеский тон снесло, как рукой. В голосе звучит металл. — Я помню, как ты запал на Беляеву. Она Ему нужна. Не стоит вступать в конфронтацию с такими людьми.
— А мне какое дело до его жены и до его хотелок?
— Я тебя предупредил… По дружески.
— Я тебя услышал, — говорит Илий и судя по скрипу распахивает дверь. — Но у меня вопрос. Если все-таки конфронтация случится. На чьей стороне будешь ты?
— На стороне денег, Илий. Только их.
Через три минуты шкаф распахивается и появляется напряженное лицо Илия. Впрочем, через полсекунды оно озаряется улыбкой, а руки тянутся ко мне.
