Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Разворачиваюсь к дому. Арни плетется следом.
— Гилберт, я не вру.
— Что-что?
— Про лошадок. Зачем мне про них врать? Они — это…
— Что «это»?
— Лошадки. Они были фени… фены… фены-мены. Э-э-э.
— Надо говорить «фено́мены».
— Да знаю я, Гилберт. Ешки-ложки.
Арни хочет уцепиться своими короткими, толстыми пальцами за мою шлевку для ремня. Многократно тычет меня в бок. Обычно я не возражаю, но сегодня это напоминает обо всем, что меня достало, и я его одергиваю:
— Не смей!
Вытащив палец, он шарахается в сторону. Смотрит в землю. Мимо проезжает пикап с какими-то незнакомыми людьми. На сей раз Арни не машет.
— Грузовичок в точности как у меня. Гляди.
Арни по-прежнему смотрит в землю. Почему-то любой мой окрик для него — нож острый. Можно подумать, я за последние четыре дня ни разу не сводил его на аттракционы, не закармливал попкорном и всякими сластями, не стоял столбом перед каруселью, пока он пятьдесят четыре раза кряду катался на лошадке, — как будто ничего этого не было в помине. Не помнит он хорошего, а жаль.
Выпятил нижнюю губу, задержал дыхание, бордовый, как свекла. Не иначе как через минуту мозги у него лопнут и он тут концы отдаст, а поскольку я грех на душу брать не хочу, приходится ласково звать его по имени — это у меня хорошо получается.
Мелкий не отвечает. Сморщился, побагровел еще сильней, кулачки сжал, да так, что костяшки побелели. Мимо с ревом несется в сторону города красный грузовик, но никто ему не машет.
— Твой любимый цвет, — напоминаю ему.
У него аж конвульсии начались, вены на шее вздулись, кожа вокруг глаз морщинами пошла и стала как рельефная карта.
— Арни, угадай, кто ты есть. Угадай. — Пару секунд выжидаю. — Ты — феня. Фен. Э-э-э. Не могу выговорить. Ты — феня-меня. Или как правильно сказать? У меня, наверно, не получится, Арни. Но это ты и есть. Фе-ном. Ты — феном?
Ему вдруг становится интересно, кто же он такой; конвульсии прекращаются.
— Подскажешь мне, дружок?
— Конечно, Гилберт.
Я раз за разом повторяю «Фе-ном», а он знай фырчит «ффффф».
— Нет, не получится у меня, но я-то знаю: это ты и есть.
— Я тоже знаю, Гилберт.
Тут самое время предложить ему поторопиться домой, чтобы заручиться поддержкой Эми.
— Она же сегодня в школе, на работе, Гилберт.
— И то верно. А ведь если она этого слова не знает, то и спросить будет не у кого.
— Это точно, Гилберт. — Он берет меня за руку, и мы шагаем к дому.
В разговорах ему нравится повторять мое имя. У меня такое впечатление, что этим он себе доказывает, как много знает.
На Вайн-стрит оставляем позади методистскую церковь, которая спонсировала приезд луна-парка. Арни замедляет шаг. Предвижу, что сейчас он вырвется и побежит туда, где были аттракционы, а потому говорю:
— Вот оно. Есть, Арни.
— Что-что-что-что! — тараторит он.
— Ты, дружок, — феномен!
— Точно! — нараспев подтверждает он.
— Давай наперегонки до дома.
Не дав ему возможности рвануть на территорию церкви, пускаюсь бежать. Он следом.
Когда мы носимся наперегонки, у меня метода такая: вырваться вперед, а квартала через два-три слегка притормозить и дать ему со мной поравняться, чтобы у самого нашего дома позволить ему обойти меня на какие-то считаные дюймы. Но сегодня надо ему показать, кто тут главный.
Бегу быстро, даже для меня. Свернув на нашу подъездную дорожку, начинаю прыгать, как чемпион. Оглядываюсь — и что я вижу: Арни сошел с дистанции, развернулся и бредет к церкви.
С Арни всегда так: если даже кто его обогнал, тот все равно лузер.
Я только в дом вошел, а Эми уже кричит из кухни:
— Где Арни?
Это, заметьте, единственный вариант, в таких случаях никогда не говорится: «Как дела, Гилберт? Отлично выглядишь, Гилберт. Причесался, да, Гилберт?» Меня всегда встречает один и тот же вопрос, причем на протяжении многих лет. Рассказываю, что мы чудно провели время и что для меня отъезд парка аттракционов — почти такая же радость, как и прибытие.
— Арни, — добавляю, — сегодня выучил новое слово, но сердцем прикипел к церковной территории, туда и рванул, а я уже здесь и, хоть ты тресни, за ним не побегу.
Она протестует.
— Эми, кто четыре дня без продыху пас этого поскребыша?
— Никакой он не поскребыш! — Она глубоко вздыхает. — Но я понимаю, что ты хочешь сказать. И ценю. Ты здорово нас выручил. Эллен, — кричит она. — Эллен!
На верхней площадке появляется наша крошка и, глядя на Эми, изрекает:
— Имей в виду. Я смотрю бесподобный фильм, только не спрашивай, как называется, потому что я не знаю, но фильм черно-белый и очень хороший. Естественно, я выполню твое поручение. Но просто имей в виду: фильм бесподобный. Не забывай, на какие жертвы мне приходится идти.
— Ладно, забудь, — отвечает Эми. — Я сама.
Испепеляю Эллен взглядом. Но ей невдомек, поскольку она уже сто лет не смотрит в мою сторону.
— Я же не отказываюсь… что ты там собиралась мне поручить…
Жестом показываю, что готов свернуть ей шею. Ноль внимания.
— Просто учитывай мои страдания.
Знать, что другой человек — в особенности наша крошка — страдает, для Эми невыносимо. Она идет на кухню и, переобувшись из шлепанцев в кроссовки, устремляется к дверям.
Половозрелая особь верещит:
— Да схожу я, схожу!
Эми останавливается и предостерегает:
— Мама спит. — (Тоже мне новость.) — Иди смотри свой фильм. Торопись, а то самое интересное пропустишь.
— Фильм, вообще говоря, не фонтан, хотя главная героиня похожа на меня, прямо копия. Если честно, моя жертва не так уж велика.
Она расплывается в улыбке, будто и не создала никакой проблемы, будто все тип-топ, будто Эллен Грейп — сама гуманность. Эми даже рта раскрыть не успела, а Эллен мигом сбежала по лестнице и пулей вылетела за дверь. Через минуту возвращается. Шествует мимо меня в кухню, где Эми сверяется с рецептом.
— Эми?
— Да?
— Мм…
— Ну говори, Эллен.
— Что ты хотела мне поручить?
15
Мама храпит в своем кресле, Эми убирает со стола после завтрака. Я щедро поливаю хлопья молоком и размешиваю наименее грязной ложкой из тех, что удалось откопать. Подношу эту ложку ко рту — и вижу, что к нам сворачивает грузовик Такера. Эми с облегчением поднимает глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
