Ярослав рявкает, чтобы я садилась в машину. Забираюсь на заднее сидение, – не хочу сидеть рядом с ним – и уставляюсь в окно.
Ярослав возвращается злой, кидает на меня недовольный взгляд в зеркало заднего вида.
Я лишь хмыкаю и отвожу глаза, не хочу пока что думать о плохом. О том, что придётся выполнять контракт и отдавать малыша. До этого ещё много времени.
Когда мы подъезжаем к дому мамы, мне даже удаётся успокоиться. У мамы сердце, не стоит её расстраивать.
Ярослав вежливо доносит мне сумку до двери и, смерив холодным взглядом, говорит:
– Кирсанова, не забывайте, что с завтрашнего дня на работу. Жду вас без опозданий – на носу важный контракт.
Даже так – вас?
– Всенепременнейше, Ярослав Олегович, – чуть ехидничаю, хотя внутри всё клокочет, – буду.
Он проходится по мне странным взглядом, от которого на миг окатывает привычным уже жаром, потому что в глазах мужчины снова голод и желание, но тут же хмыкает, разворачивается и уходит.
Я стараюсь не реветь.
Мама допрашивает с пристрастием:
– Поссорились с Ярославом? – принимает у меня вещи и провожает в гостиную.
– Нет, – говорю я. Не думаю, что произошедшее можно назвать ссорой, скорее – конфликт интересов. Но маме и этого не нужно знать – у неё слабое сердце. Поэтому натягиваю улыбку на губы и продолжаю: – Просто у него приехало много шумной родни, а мне сейчас нужны тишина и покой, – обнимаю маму, – с тобой я их точно обрету.
И только оказавшись в своей комнате, даю волю слезам и эмоциям.
Но на работу всё-таки прихожу собранная и деловая. Моя профессия не терпит сантиментов. Фемида – богиня строгая. Пусть её глаза и завязаны, но весы в её руках – непогрешимы. И как только в её дела вклиниваются эмоции – отлаженный механизм даёт сбой.
За то время, что я провалялась в больнице, работы накопилось выше крыши. Просто зарываюсь в бумагах. А ещё всё надо сверить, упорядочить, где-то внести изменения и правки.
Погружаюсь в работу, вгрызаюсь в букву закона и немного отхожу от той морально тяжелой ситуации, в которой оказалась. Всё-таки работа – лучшее лекарство. Тем более – работа любимая.
Ярослава нет в офисе, он уехал на тот самый фарфоровый завод, над контрактом по которому мы тогда так плодотворно поработали. От одного воспоминания щёки заливает алым.
Не буду думать. Меня ждёт ещё парочка договоров – нужно доработать условия, на которых охранная фирма Демидова будет с ними сотрудничать. Погружаюсь в работу, включаю фоново любимую музыку, делаю кофе.
Жизнь налаживается. Почти.
Ровно до той минуты, когда дверь в мой кабинет открывается едва ли не с ноги и влетает злющий Ярослав.
Он швыряет на стол кипу бумаг и прожигает меня ненавидящим взглядом.
– Это подло, Рита! – выплёвывает он. – Подло за то, что я трахнул другую бабу, устраивать мне подляну и пускать псу под хвост дело моей жизни. Но знаешь что, моя хорошая, я такой подлости не прощаю!
Мне остаётся лишь хлопать глазами, поскольку я никак не могу сосредоточиться на документе. А когда, наконец, буквы перестают плясать перед глазами, хватаюсь за сердце – это не тот контракт. Вернее, это по-прежнему контракт с фарфоровой фабрикой, вот только совсем не тот над которым работала я.
Глава 22ЯРОСЛАВ
Николай Маратканов – старый жучара. И усищи у него зачётные, как из книги про Таракана-Тараканище, которую Димон любит читать своим мелким. И глаза с хитрым таким прищуром.
В лихие девяностые был он крутым братком, промышлял рэкетом и отжал под шумок старую – ещё дореволюционную – фарфоровую фабрику. Долго предприятие зарастало бурьяном, поскольку Маратканов занимался бизнесом более прибыльным. И вот на старости лет накрыло его сентиментальностью – решил возродить фарфоровую фабрику, которая гремела когда-то далеко за пределами нашего региона. Говорят, некогда с этих тарелок и в Кремле едали.
Маратканов хитёр и продуман на десять шагов вперёд. Теперь у него только легальный бизнес. Только чистые конторы. Поэтому за охранными услугами и обратился к нам с Димоном, зная нашу репутацию.
Мы его тоже прекрасно знали. Поэтому и нужно было проработать контракт с ним от и до. Чем мы с Маргаритой и занимались. Черт бы её побрал. То есть, их обеих – и Маргариту и фабрику. Ибо моё помутнение началось с того, что я подумал: а ведь у этой самочки кожа белая, как фарфор. И зачем-то захотел лизнуть её шейку.
Лизнул, бля.
Сижу за длинным столом в кабинете старого жучары. Он сверлит меня взглядом. Я нужен ему, мне – он. Платит уж больно хорошо. Мои бойцы будут довольны. Да и работёнка вроде непыльная. Надо брать.
Маратканов хмыкает в пышные усы, достаёт ручку, вертит её, будто от этого она станет лучше писать, и, наконец, ставит свой размашистый росчерк под этим, столь нужным мне, контрактом.
Довольно улыбаюсь – поймал крупную рыбку. Сегодня с ребятами отметим на славу.
Работа – это все, что у меня есть.
После армейки я бултыхался по жизни никому ненужный, пока меня не прихватил Димон – ему как раз был нужен грамотный в вопросах безопасности партнер. Это был ад наяву – поднимать такой сложный бизнес на ноги!
Не знаю, что дёрнуло заглянуть в бумаги – мы ж с Марго каждую буквы в этом контракте выверили.
И вот теперь – что за на хер? Откуда здесь взялись эти пункты? Да ещё и самом серьёзном разделе: «Права и обязанности сторон». Обязанностей – полно, прав – никаких. Если я сейчас подпишу эту филькину грамоту – подставлю своих бойцов. В случае любого косяка, даже не по их вине, отвечать придётся им!
Ну, Маргарита! Ну, стерва! Вот так запросто из-за нелепой бабьей ревности похерить дело всей моей жизни!
Приходится идти на попятную перед серьёзным человеком, который таких финтов не любит.
– Извини, Петрович, – говорю, – тут кое-какая неувязочка вышла. Кажется, мой юрист перемудрила.
Выдавливаю улыбку. Петрович вроде хмурится, по столу пальцами стучит.
– Соскочить собрался, Демидов.
– Никак нет, – рапортую по старой военной привычке. – Действительно, пара нюансов неучтённых оказалась. Выясню, и снова к вам.
– Смотри мне, – грозит Маратканов.
Воевать со стариком – последнее, что мне нужно. Поэтому хватаю кипу листов и мчусь к себе.
Щаз кое-кто у меня отхватит! Не посмотрю, что беременна, тварь.
