Насчет «сорвать блоки» у него получилось – на шквал ее эмоций рыком откликнулась малышка щена и попыталась прорваться сквозь восстановленную защиту вивария. К подруге. Помогать и защищать. Свап едва-едва успел – придавил дуреху к полу. Он и передал двуногому напарнику картинку о несостоявшемся побеге.
– Шельмы пустоты! – ругательство сорвалось вместе с импульсом, гасящим чужие эмоции. Через пять вдохов сжатые кулачки Ольги расслабились, как расслабилась и нгурулочка.
– Простите, апата, я без разрешения применил к вам успокаивающую магию. – На самом деле Оля была благодарна, и Раим это чувствовал, но счел себя обязанным пояснить: – Самочка откликнулась на ваши резкие эмоции и попыталась вырваться из вольера. – Ольга вскинула тревожный взгляд, она не забыла о восстановленной защите вивария. – Не волнуйтесь за малышку. Теперь она спокойна, и ее контролирует Свап. – Раим поспешил сменить тему и отвлечь посетительницу от чувства вины за несдержанность: – Как мне к вам обращаться, чтобы вы чувствовали себя комфортно, апата?
– По имени, – несколько вяло ответила Ольга. – Я знаю, что здесь не принято пользоваться отчеством.
– Упоминание отца в традициях вашего мира?
– Моей страны, лавэ Шенол. Таково официальное именование. А в обиходе – способ выказать уважение к собеседнику. Впрочем, достаточно будет этого вашего обращения «апата».
– К титулованию мы еще вернемся. А пока, Олгэ, – Раим произнес это именно так, с нарочитой твердостью, – расскажите мне немного о себе.
– Меня зовут Ольга, господин лавэ. Мягкое «ль» и «а» в окончании. Достаточно того, что ваши клерки изуродовали мою фамилию. Не нужно коверкать еще и имя. Пожалуйста. – И вежливо умолкла, ожидая реакции. Раим невнятно кивнул и с удовольствием отметил, что Ол-льга удовлетворилась подобной малостью. Внешне удовлетворилась. Взгляд прямой, руки расслаблены. Хорошо держится, оценил лавэ. Внешне. А внутри та отчаянная решимость, с которой она противостояла орущему Ламсу. Оставалось надеяться, что гостья оценит сговорчивость начальства.
– Итак, Ольга?
– Что именно вас интересует, господин лавэ? – Ну в самом деле, не краткую же биографию ему рассказывать? Родился-учился-женился? И чего спрашивает, мог бы и сам уже все узнать.
– Как выяснилось, не смог, – улыбнулся Раим в ответ на это мысленное ворчание. – Я не настолько сильный менталист, а вы слишком взволнованы, чтобы я, не применяя ментального насилия, смог вычленить из общего мыслепотока только необходимые мне сведения. Да и утомительно это. Думаю, что продуктивнее будет поговорить.
Оля, кажется, уловила невысказанное: могу выпотрошить твою голову, но не стану, пожалею и тебя, и себя.
– Ну что вам рассказать? Вас же мои навыки интересуют, а не личная жизнь, не так ли, господин лавэ? – Раим изобразил внимание. – Родилась в маленьком городке, почти деревне. Отучилась в ближайшем техникуме. Дальше был институт, а потом – работа.
«Все-таки она не лишена дара, пусть интуитивный, но эмпат, – с удовольствием думал Раим. – Или просто умница, догадалась все, о чем рассказывает, сопроводить мысленными иллюстрациями». Показала примитивное строение со странными животными, бивни у которых торчали над ушами, а не из носа. Эмоциональный посыл – это еда. Дала понять, что знает, каково это – добывать насущное своим трудом. Потом было видение, смысл которого ни с чем не перепутаешь – явный лекторий. Юноши и девушки, почти подростки, внимают энергичному взрослому, что-то стремительно пишущему белым на большом плоском предмете, выкрашенном в зеленое. С образованием все мутно. Лавэ понял только, что ее учили работать с деревом. Образ огромной связки бревен, плывущей по воздуху, поразил: такая тяжесть – и перемещается без магии. И на закуску то, чем Ольга явно гордилась, – не совсем понятная деятельность, как-то связанная со шкафами. Впрочем, неважно. Очевидно главное – дама обладает навыками к обучению и умением пользоваться своими знаниями. Это уже больше, чем можно ждать от привратницы. Даже вид пожилой матроны ей в плюс – не будет будить в наездниках нездоровые инстинкты охотников.
– Я слыхал, в вашем мире женщин обучают наравне с мужчинами? Неужели правда?
– Если они этого хотят и проявляют достаточные способности, – последовал осторожный ответ. – Без приличного обучения трудно рассчитывать на хорошую работу. А у вас?
– Вы и этого не знаете? – Да что за бардак творится в департаменте параллелей?! Раим тихо ярился, но собеседница не виновата, что ее выпнули в новую жизнь неподготовленной. Поэтому не ответить он не мог: – В нашем мире довольно мало женщин, как правило, им нет нужды тратить годы на обучение. Материнство – вот их долг. – Лавэ немного лукавил, любую догму можно обойти. – Разумеется, я говорю о женщинах, в жилах которых течет кровь одаренных.
До Оли не сразу дошло, что под одаренными имеются в виду способные к магии. В глубинах сознания зашевелились какие-то сведения, которые раньше ей были как-то без надобности. И предчувствие, что новые знания ей не понравятся. Лучше пока замять тему.
– Господин Шенол, вы хотите узнать обо мне что-то еще?
– Разве что… Хотя это пока неважно. – Раим хотел спросить, почему она не воспользовалась правом на омоложение, но удержался. У самого рыльце в пушку – пугает народ своими сединами и не спешит объяснять причины. – Итак, Олгэ, – и старательно поправился: – Ольга...
– Вы можете называть меня просто апатой, – мягко перебила Оля, – раз вам трудно привыкнуть к моему имени.
– Увы, дорогая Ольга, вам это обращение больше не подходит, – и отмахнулся от недоумения, – теперь вам пристало обращение «туэ». Не пугайтесь, я в своем уме. Вот взгляните. – Лавэ завозился, отыскивая на столе нужную бумагу, а у Ольги вдруг распаковался очередной блок знаний: лавэ – один из высших военных чинов, не меньше генерала. А туэ – самый высокий чиновничий ранг, которого официально может достичь не маг и не аристократ. И женского варианта нет!
Медленно, почти по складам, она вчитывалась в поданный документ, который гласил, что около полугода назад она, Олгэ Вадуд, была принята на место личного помощника кастеляна (далее две строки официоза с названиями должности туэ) с жалованием аж в шесть золотых в месяц. Офигеть, скоропостижный карьерный рост для привратницы. И что теперь? Ее выгонят, заставив вернуть жалование, которого она не получала?
На всякий случай попечитель отслеживал смену эмоций новоявленной туэ. Морщился внутренне, но мало ли... Досада – трудно дается чтение. Недоумение – уж больно не соответствовал ее образ жизни означенному жалованию. И удивительное: вместо законной ярости – имеет право на обиду за наглый обман – испуг! Замешанный на возмущении, но испуг. Раиму отчего-то стало муторно и погано на душе, так погано, что судорогой свело гортань. Давно ему не было так стыдно. Мучительно захотелось хлебнуть крепкого, чтобы огневка опалила пищевод, сняла спазм и вытеснила из души тугой комок досады.
Ольга, почти не дыша, ждала приговора. Раим не сразу это понял, занятый самоедством. А когда понял, молча встал и вышел в соседнюю комнату. Вернулся через минуту с серебряным штофом и парой изрядных стопок.
