– Эй, мужик! – громко и насмешливо бросил толстяк. – Оставил бы ты кошку-хромоножку здесь, «Папаша» заведение приличное, туда с животными не пускают!
Лана усилием воли подавила вспышку ярости. Стукнуть наглеца хотелось невыносимо, но у них с Рисом были дела поважнее, и её напарник не…
– Твои дружки поэтому снаружи отираются? С тобой их внутрь не пустили? – остановившийся Рис растягивал слова лениво, издевательски.
И не было ничего удивительного в том, что смешки подельников толстяка сменились дружным рёвом. К лучшему – решительно сочла Лана, припадая на здоровую ногу и встречая ринувшегося вперед брюхана тычком трости в солнечное сплетение. Этой же тростью она от души отоварила его по почкам, дабы не путался под ногами, а дальше всё смешалось.
Козырёк кепи, врезавшись в локоть одного из нападавших, сработал как надо, и нацелившаяся в голову рука тут же отсохла. Кого-то Лана ткнула в гортань, кого-то хлестнула кончиками пальцев по глазам, кого-то поймала крюком в печень. Пропущенный удар в корпус (плохо, когда в полную силу работает только одна нога!) и взорвавшееся болью ухо только добавили ей злого азарта.
Рядом мелькал Рис – кажется, везде одновременно. И действовал так, что любо-дорого. Не придерёшься. Несколько непривычный рисунок движений не портил ни картину, ни эффективность маневров Хаузера. Надо бы поинтересоваться на досуге, что это за организация развесёлая – территориальная армия Аделаиды. Такую конкретику рукопашного боя в цивильных спортзалах не преподают. Кстати, жёсткий, расчетливый боец понравился ей куда больше спортсмена и плейбоя.
Тут Лана сообразила, что раз у неё есть время на размышления, то делать уже, в сущности, нечего. Так оно и оказалось: четверо нападавших пятились, поддерживая двоих, которым досталось больше всех. Странно только, что сочувствующие не набежали… секунду спустя Лана перестала удивляться.
В дверях «Папаши», с избытком заполняя проход, стоял… стояло… м-да. Когда-то давно, в прошлой жизни, папа Дитц использовал для обозначения опасного знакомства фразу «Тип не из тех, кого хочешь встретить ночью в пустом переулке». Человекообразной горы, поигрывающей обрезком бильярдного кия (вполне вероятно залитым свинцом), не стыдно было испугаться и белым днём на людной площади. Василий Лазарев, далёкий предок, время от времени влезающий в голову – эффект, встречающийся при взрослении мрина редко, но метко – сказал бы: «Во сне увидишь – подушкой не отмахаешься».
Такой черный, что аж почти лиловый, с утонувшей в широченных плечах шарообразной головой и щербатой улыбкой на перемолотом множеством драк лице, мужик олицетворял собой крупные неприятности. Вопрос только, для кого?
– А ну, назад! – прогремел он, слегка оборачиваясь. Зрелище – при полном отсутствии шеи – было ещё то. – Забыли правило?! Тихо там, если хотите, чтобы вам ещё хоть раз налили в моем заведении!
Потом снова почтил своим вниманием остывающее поле битвы и, не меняя интонации, вызверился на Риса:
– Ты чём думал, парень?! Девчонка не в форме, ты тоже, так нет же, промолчать не мог!
Потирающий челюсть Хаузер ухмыльнулся краешком разбитых губ:
– Да, видишь ли, она уже давно хотела кому-нибудь голову оторвать. Вот я и подумал: пусть лучше чужую отрывает, пока не сообразила, что моя ближе!
Лана подошла к Рису, приподнялась на цыпочки, слизнула капельку крови, выступившую в уголке рта напарника, и промурлыкала:
– И с чего же ты взял, что я хочу оторвать чью-нибудь голову?
– А у тебя, когда ты с парапета слезала, был такой разочарованный вид – плакать хотелось!
– Может, мне просто не понравилось, как ты целуешься? – лукаво прищурилась девушка.
– Ну, конечно! А свиньи летают!
– Зависит от силы пинка!
– Ха! – фыркнул разом подобревший человек-гора. – Нормальный ход! Я – Эл, и это мой кабак. Заходите, умники, лёд у меня найдется, а дальше сами.
И Рис с Ланой вслед за хозяином «Папаши» переступили порог.
Внутри оказалось тесно и громко. А также весело – в общем и целом. Судя по тому, сколько чипов переходило из рук в руки на глазах Ланы, исходом драки были довольны далеко не все. Впрочем, мнение большинства её интересовало весьма слабо, а вот оклик от одного из столиков: «Привет, сестрёнка!» согрел душу. Сидящие там мрины улыбались приветливо и открыто.
– Отличное шоу, – тёмные на макушке и висках и пепельно-серые на затылке волосы голубоглазой женщины несколькими (алайскими[17]) годами старше Ланы выдавали принадлежность к прайду Зель-Ли. – Прям хоть вписывайся! Но тут правило такое: кто драку начал, тот её и заканчивает.
– Хорошее правило, – кивнула Лана, продвигаясь к стойке, за которой уже устроился Эл. – Мне нравится.
– Ещё бы тебе не нравилось, – осклабился хозяин.
Рукава несвежей голубой сорочки были оторваны, а боковые и плечевые швы распороты дюйма на полтора: иначе оковалки рук просто не пролезли бы в проймы. Отложной воротник даже не пытался сойтись на том месте, где полагалось быть шее. Роль связующего звена играла «бабочка», когда-то – синяя в белый горошек, а сейчас замызганная до практически полной потери цвета.
– Ну что, ужин? Или как?
– Сначала – ужин, – решительно заявил Рис, сгружая с плеча баул Ланы. Баулу здорово досталось в драке: сначала Хаузер швырнул его в одного из набегавших амбалов, потом по нему кто-то прошелся, кто-то споткнулся, на боковом клапане начала запекаться кровь…
– А там и до «или как» дойдёт, – заключила Лана, присаживаясь на высокий табурет.
– Ты меня пугаешь, рыжая, – недоразумение, которое Эл считал бровями, грозно сошлось на переносице. Глаза, впрочем, смеялись. – Так, что бы это вам предложить? У меня есть свежая рыба…
– Нет! – Лана даже привстала, чтобы отказ прозвучал внушительнее. – Во всяком случае, не мне!
– Мясо только клонированное, учти, – слегка растерявшийся кабатчик пожал могучими плечами: извиняться он не привык, но перед этой девчонкой почему-то хотелось извиниться.
– Сойдёт, – бросил Рис. – По фунту среднепрожаренного стейка, овощей каких-нибудь, и местное красное. Тяжёлый день выдался.
– Вижу, – хозяин уже бегал пальцами по панели, отправляя заказ на кухню. Оставалось только удивляться, как такая лапища ухитряется не промахиваться мимо крохотных сенсоров.
– И ещё, – Хаузер покосился на Лану, дождался подтверждающего кивка, и завершил заказ: – Большую бутылку «Папаши» и три стакана.
– Даже так? – глаза Эла больше не улыбались. Взгляд стал цепким. – И для кого же третий?
– Для сообразительного капитана надёжного корабля с отмороженной командой, – негромко произнесла Лана. – Найдётся?
