Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
В разведшколах всего мира учат: случайностей не бывает. Вероятность случайности в ходе выполнения задания — одна к ста. Всё остальное — закономерность.
Молниеносно развернувшийся блондин успел нажать на спусковой крючок. Но пуля ушла вбок и вверх, лишь взрезав толстую ткань куртки на плече у Францева: за долю секунды до выстрела блондин получил сокрушительный удар в грудь ногой в горнолыжном ботинке. Этот удар выбил из него дыхание. Пистолет выпал из его руки. Когда же он очнулся, его голова была зажата, как тисками, стальными руками человека, лица которого он не успел разглядеть. Глухой голос за его спиной произнёс на английском:
— Now, you have two options. One is to die. The second is to tell me who sent you and why? And you'd better make me believe you are not lying[8].
— None. Just prey I will keep my word[10].
Через три минуты Францев знал всё. Перед тем как оставить оглушённого блондина на снежном склоне (местная полиция потом напишет в своём отчёте, что двое английских туристов не справились с управлением санями, отчего один улетел в овраг, а другой потерял сознание, ударившись головой о снежный наст), Францев внимательно рассмотрел его документы. Из них следовало, что тот прибыл из Лондона и числился агентом Интерпола.
Вечером того же дня частный самолёт Бориса Вересовского вылетел из Цюриха в Москву. Францев и пришедшая в себя Ника находились на его борту. Об инциденте никому не было известно.
Глава 17. Лесная мечта
В пансионате «Лесная мечта», расположившемся на берегу Клязьминского водохранилища, олигарх Вересовский и его приближённые праздновали удачную поездку в Давос и начало функционирования Отечественного российского телевидения (ОРТ). «Нет, не умели жить коммуняки и отдыхать не умели. И привилегии у них были — курам на смех!» — часто думал Борис Семёнович, глядя со своей благоухающей хвоей высокой террасы на расположенные внизу в отдалении прямоугольные корпуса бывшего цэковского пансионата на берегу Клязьминского водохранилища.
Его новенький сруб «а-ля-шале-плюс-терем», построенный совсем недавно, спрятался среди высоких сосен. Но он был просторным и удобным. Там было всё: бильярд, бассейн, обеденный зал, кинотеатр на 20 мест, сигарная комната. А внизу — в цокольном этаже — находился «влажный рай» с сауной, парилкой и хаммамом. А главным сюрпризом являлась японская кедровая бочка фурако, подаренная алтайским губернатором. Она стояла на свежем воздухе, в зарослях можжевельника и мелкой горной сосны, из неё олигарх выходил телесно чистым и полным замыслов, хотя и не всегда светлых.
Вот и сейчас, завёрнутый в белые ткани, как римский патриций, Вересовский восседал в низком мягком кресле, окружённый приятелями и их молодыми жёнами или спутницами. Одни грации заигрывали с мужчинами, другие — болтая, пили шампанское, третьи, раскинувшись на кушетках, оценивали перспективы поездки в Сан-Тропе или на Мальдивы. Среди девушек была даже пара финалисток конкурса «Мисс Родной Край — 1994».
Францев посмотрел на Нику: она явно чувствовала себя не в своей тарелке — ей эта компания была неинтересна. Конечно, ей здесь не место, но оставлять её в Москве одну после похищения в Давосе он тоже не решался.
Это похищение, причём людьми из Лондона, меняло в их жизни всё: прежде всего потому, что там остался кто-то, кто знал о его дочери и бриллиантах. А стоили они столько, что ради таких денег можно было пойти на всё.
К тому же Францев хорошо знал: в западных спецслужбах многие агенты, работая на государство, одновременно работали и на себя. Там редко встречались бессребреники. Видимо, О’Донован относился именно к таким. Францев выяснил о нём немного, но достаточно. Характеристики были предсказуемыми: жёсткий, решительный, беспощадный.
— Хищник, — сказал он Нике. — Такой если ухватится, жертву не выпустит. Придётся уезжать из Москвы.
Францев надеялся выбрать момент для разговора с Вересовским об отъезде, откладывать который было нельзя. Но тот был всё время занят другими беседами. Машинально обводя глазами присутствующих, Сергей заметил, что его пристально разглядывает седой, полный, рыхлый тип. Встретившись с Францевым глазами, мужчина взгляда не отвёл, а привстал, затем не без труда выпрямился, запахнулся в простыню и направился к Францеву, расплываясь в улыбке. Сергея как током ударило — он узнал полковника Кормильцева, своего юношеского кумира. Человек этот был когда-то примером во всём, на него старались равняться такие, как юный Францев, — молодые, статные, умные мальчики, преданные Родине. Полковник был не только красавцем и умницей — он был лучшим. По крайней мере, так считал юный Сергей. Но сейчас Александра Кормильцева невозможно было узнать: оплывший седой человек с проплешиной, одутловатым лицом и рыхлым телом. Он раскинул на ходу потные объятия и прогрохотал:
— Серёга! Вижу, что узнал! А ты совсем не изменился! Поседел малёк только! — У Кормильцева остался прежним только голос — раскатистый бас, но и в нём появилась неприятная, нагловатая нотка. — Как живёшь? Смотрю, тоже неплохо устроился? — Не слушая ответ, Кормильцев налил себе полстакана виски и, не чокаясь, выпил. — А мне генерала дали, — похвастался он и причмокнул.
Сергей не мог поверить, что тот, кто недавно ещё был примером для других, мог так запустить себя.
На немой вопрос, который невозможно было не прочитать в глазах Францева, Кормильцев ответил с вызовом:
— Что? Думаешь, что я здесь делаю? С ними? А знаешь — я в них верю! Они страну в люди выведут. Сейчас экономика — это всё! Рынок, понимаешь? Я хочу быть с теми, кто страну нормальную построит. Я же уже генерал, знаешь? Недавно дали. А эти… стреляются которые… Дураки! Я стреляться не буду! В ногу со временем идти, брат, надо. Талейрана помнишь? «Единственный правильный принцип — не иметь никаких принципов». Вот так. И ты молодец, Серёга. Ты ими не брезгуй, они нормальные ребята. Вересовский — так вообще молодец.
Генерала стремительно развозило.
— А это кто — твоя девушка? — подмигнув Сергею, поинтересовался Кормильцев.
— Нет, моя дочь, — коротко ответил Францев.
Бывший наставник помолчал.
— Счастливый ты человек, Серёжа, — наконец выговорил он.
Ника подошла к отцу.
— Пап, я пойду в бассейн — поплаваю. Здесь как-то скучно, — тихим голосом объяснила она.
С тех пор как она познакомилась с Тристаном, она обнаружила, что внимание и тем более откровенные заигрывания других мужчин стали её раздражать. А с собравшимися здесь девушками ей было, в общем-то, не о чем говорить.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
