— А теперь насыпать немного кутьи и скажи: «Чур, спаси меня».
— Ты серьёзно?
— А похоже, что я шучу? Бог нынче слабоват, конечно, но с защитой одного участка должен справиться.
Я произвела требуемые действия.
— Похоже на выражение «чур меня», — улыбнулась.
— Это оно и есть. Не всё ещё из памяти людей выветрилось.
— А почему кутья? Это ведь Рождественская еда. Как там… «Папа с мамой вечерю прислали».
— О, в своё время, когда искоренялось язычество на Руси, пастырям новой религии пришлось очень сильно постараться, чтобы отвратить людей от старой веры. Многие обряды и символы перекочевали в новую, чтобы народу было проще и комфортнее совершать этот переход. Всё продумано и выверено. Со временем, старые понятия начали заменяться новыми. Многих Богов очерняли и превращали в жуткую жуть, чтобы запугивать людей. Так произошло с Ягой и с понятием «ведьма». Теперь они стали злыми. Не ведающими (знающими) женщинами, а колдуньями, творящими зло.
Возвращаемся к кутье. Как раньше это была ритуальная еда, так и в христианство она перекочевала, не меняя своего предназначения. «Кут» в языке славян — угол. Это нас возвращает к ритуалу ограждения от злых духов. Чурки ставятся по углам — кутам участка или дома. Теперь тебе понятно, почему кутья?
— Ничего себе! — воскликнула, устанавливая последний столбик.
— Не все истинные знания утеряны. И многие из них используются неосознанно. Например, оладьи — это ритуальная еда, которая подносилась Богине Ладе. А когда с детками играют в «ладушки», таким образом просят её защитить и уберечь ребёнка. Только благодаря, чаще всего, неосознанному обращению к древним Богам, они всё ещё не канули в небытие. Держатся из последних сил.
— Кошмар! Я не знала…
— Никогда не произноси это слово, — строго посмотрел на меня Данил. — Не зови Богиню смерти на свой порог.
— Чего? — не врубилась. — Это же довольно распространенное выражение.
— А ты думала одним светлым Богам неохота окочуриться? Тьфу ты… И тут Чур. Так вот, нет. Мара — одна из наиболее сильных богинь на нынешний момент. Зло гораздо быстрее корни пускает и приживается в сердцах и на языке людей. Кошмар, мор, маразм, морок. Её иногда Мораной называли. Слова не очень хорошие по значению, не так ли?
Я кивала с открытым ртом, впитывая информацию.
— Ты ходячая энциклопедия, — поделилась впечатлениями.
Данил рассмеялся.
— Это моя специализация, ладушка, — парень притянул меня в объятия, хитро улыбаясь.
— Как ты меня назвал? — похлопала глазами.
— Ладушка — любимая.
Почувствовала, как в груди затрепетало сердце, как будто отозвалась на генетическом уровне.
Обняла Данила за талию, утыкаясь носом ему в грудь и счастливо улыбаясь.
Глава 12
Весь день следил за Ларисой и её матушкой. И снова никаких подозрительных действий с их стороны. Зато ближе к сумеркам мелькнула на окраине леса интересная фигура. Лихо собственной персоной. Значит, прав я был, когда сказал, что по деревне именно эта особа околачиваться. Никак не мог взять в толк, почему такой разрозненный спектр действий у этой вредной нечисти. Обычно Лихо цеплялось точечно, и как правило, намертво к тому, кто его на себя навлёк. Есть два варианта накликать нечисть на себя: либо хвастаться своими достижениями и хорошей жизнью на каждом шагу, либо напротив, плакаться обо всём на свете. В первом случае Лихо цепляется и питается удачей хвастуна, постепенно превращая того в неудачника. Во втором, человек заводит дружбу с Лихом, не желая сопротивляться жизненным обстоятельствам, и скатывается на самое дно.
И тут я понял, что Валентин не подходит на роль призывателя. У мужика всё в жизни нормально, но он этим не хвалится, а наоборот. Уравнение не сходится. Значит, есть кто-то другой… Должна быть отправная точка. Усиленно вспоминал теорию. Лихо у нас одноглазое и довольно слепенькое, поэтому жертв себе не выбирает, а цепляется ко всем подряд. В нашем случае в прямом смысле. У всей деревни неприятности. Кроме… Н-да…
Задачка не из простых, но теперь хотя бы направление, где искать решение, понятно.
Лихо живёт за околицей мира. Шикарно! Час от часу не легче. Сначала Яга, теперь это. Придется нырять в межмирье. Процедура крайне неприятная. Куча всяких энергетических пиявок, типа навок. Выпьют досуха и не подавятся. Весте говорить не стал куда собрался. Бруня в крепких выражениях высказала, что я не прав. Но не хотелось мне девушку беспокоить. Сказал, что опять за Ларисой наблюдать буду.
Начальству, конечно доложил. Пригрозили ещё одной премией. Сказал, чтобы путёвку в хороший санаторий готовили на двоих.
— Никак бабой, наконец, обзавёлся, — хохотнул Артём Викторович — мой непосредственный начальник.
— Вам-то что?
— Да так… Надеюсь, она твоей работе в Ордене мешать не будет?
Тон, которым это было сказано, мне очень не понравился. Вроде и шуточный, но сквозило в нём что-то неприятное.
— Стимул вам дополнительный, чтобы оперативнее специалиста мне в помощь готовили.
— Да народ насмотрится на тебя, вечно в репьях, комариных укусах и болотной жиже. И как-то, никто желанием не горит идти по этой специальности.
— А мне плевать. Я на вас уже десять лет без отпусков пашу.
— Ладно-ладно, не кипятись. Есть у меня один парнишка на примете. Природник, как и ты. И потенциал отличный. Может даже помощнее тебя будет. Вчера уловили всплеск точечной активности в глухой деревеньке. Оказывается, на него Мавка позарилась. Он природу её вычислил, увидел и даже умудрился прогнать нечисть. И это практически с закрытым резервом!
— Я рад за вас. Такая находка! — процедил ядовито. — Вот и займитесь парнем.
Сам вспомнил, как в свое время меня орден нашёл. Мне тогда лет семнадцать было. Бродил бесцельно по безлюдному району города. Мне нравилось проводить время в одиночестве, хотя друзья были. Возможно, одарённые люди инстинктивно понимают, что они другие. Общество их скорее всего не поймет и не примет, поэтому отгораживаются по возможности. В том районе, где я решил прогуляться, развернулась большая стройка. Людей из старых покосившихся хибар переселили в квартиры. Пустующие дома сносились, чтобы расчистить место для фундамента под новый улей. Несколько покосившихся домишек всё ещё стояли нетронутыми, зияя темными провалами окон.
Внезапно услышал тихий плач. Вроде и детский и в тоже время нет. Тогда про себя подумал, что будто бы маленький гномик плачет, даже усмехнулся такой нелепой мысли. Чем ближе подходил к полуразрушенной избе, тем отчетливее слышал плач, полный безнадежной тоски. Ведомый непонятным чувством зашёл внутрь, боясь, что крыша этого старая может в любой момент рухнуть мне на голову. Посреди пустой пыльной комнаты сидел большой чёрный кот и тихо причитал, словно человек. Животное было худым и потрепанным. Шерсть клочьями вылазила, оставляя на шкуре неприглядные проплешины. Кот был ужасно худой — кожа да кости. И это он плакал и прочитал человеческим голосом:
