— Я тебе как найду, задница красная будет, — прорычал я и, подтянув ее ближе к себе, рывком стянул по ошибке кем-то названные трусиками — три ленточки.
— Так-то лучше, милый.
Задрав повыше ее платье, я наконец-то смог лицезреть то, чего так долго мне не хватало по моей же глупости. С ее уходом я потерял все, а сейчас она передо мной, открытая, готовая к моим ласкам. От того, что я смотрел на ее киску, Мия возбудилась, и клитор стал влажный и слегка набухший. Склонившись, я подул на складочки, отчего девочка слегка приподняла бедра и руками схватилась за края столешницы. А ведь я еще ничего не сделал. Но сейчас буду. Больше не вижу смысла откладывать. Прильнул и сладко поцеловал влажную плоть, облизнул, кайфуя оттого, что ей хорошо, и принялся ласкать губки. Хочу доставить ей как можно больше удовольствия, подарить долгожданный оргазм, довести до экстаза, чтобы малышка поняла, что меня не отталкивает ее положение. И она, как и прежде, для меня сексуальна и привлекательна. Это не просто мысли, я действительно желал ее всем нутром, и если бы не запреты врачей, то овладел бы ее телом прямо на этом столе.
Но я только ласкал ее со всей страстью, осторожно поглаживал пальцами, входил внутрь, неглубоко. Покусывал и упивался ее соками и стонами, которые она издавала при каждой моей ласке. Мия извивалась в моих руках и не догадывалась, как сильно меня распаляла, дразнила своими красивыми и манящими изгибами. Двумя пальцами кружил по чувствительному бугорку вызывая из ее ротика гортанные стоны, и снова припал губами к мокрому местечку, наслаждаясь ее вкусом. Моя малышка — самая невероятная и необыкновенная девочка, и я никогда не променяю ее, родную и любимую, ни на одно минутное развлечение. Только Мими, только моя крошка. И мне всегда будет ее мало.
На миг отстранившись, с жадностью вдохнул ее запах, а затем закинул одну ножку себе на плечо, и прикрыв глаза, принялся трахать ее лоно своим языком. Больше ничего не хотелось в эту минуту, лишь влажную киску на своих губах и громкие стоны, являющиеся усладой для моих ушей.
Я то ласкал складочки, то врывался в глубины, слегка посасывал и прикусывал, а руки мои, при этом, всегда находились на бедрах. И когда она стала протяжно стонать, я понял, что малышка уже близко и вот-вот кончит. Языком входил в лоно и выходил, а большим пальцем потирал бугорок, зная, что ей нравится эта ласка. А когда языком прошелся по клитору, она взорвалась, забилась в судорогах и простонала так, словно я вошел в нее на всю длину своим членом.
Позволив ей получить полное наслаждение, убрал руку и отстранился от киски, слегка дуя на мокрые складочки и дразня тем самым возбужденную плоть. Знаю, она сейчас словно наэлектризована, и ей нравится то, что я делаю.
Черт! Как же она блестит от влаги.
Еще несколько долгих минут я наблюдал, как она тяжело дышит от пережитого оргазма. Мия была удовлетворена и слегка вымотана. Я переложил ее ножки на стол и помог надеть трусики, после чего сам поправил на ней платье.
— Ну вот, словно ничего и не было.
— Ну да, только трусики мокрые теперь, и слегка окосела.
— Прости, не подумал, надо было тебе помыться.
— Все хорошо. Не потерял хватку, — хмыкнула Мими, и я подал ей руку, помогая подняться со стола.
— Еще чего! Для тебя я всегда буду готов, — коснулся губами ее губ и заметил, как она улыбнулась. — Что?
— Ты пахнешь мною, — смущенно ответила она и обняла руками за шею.
— Всегда так и будет. Только тобой. Ты меня простила?
— А ты меня?
— Мне тебя не за что. Я люблю тебя, девочка моя. Очень люблю.
— И я тебя люблю. А еще…
— Что?
— Я голодная. Накормишь?
— Конечно!
Поправив прическу, Мия показала мне язык, я расхохотался и наконец-то с легкостью выдохнул. Надеюсь, это была наша единственная и самая большая ссора, иначе я просто поседею. Очень сложно осознавать, что любимая мне не доверяет, но сложнее, когда я ее не вижу и даже не могу позвонить, потому что мы в ссоре. Не хочу, чтобы она волновалась и тем более плакала, потому что в эти моменты я ощущаю себя козлом, заставившим страдать свою девушку. Знал бы отец, что из-за меня плакала Мими, да он бы сам мне голову оторвал. Когда родители узнали, что у меня есть девушка, да еще и беременная, они сразу же пожелали с ней познакомиться. И кто бы мог подумать — сказали чуть что, по шапке получать буду я. Хотя порой мне самого себя прибить хочется, если Мии плохо, а потому, теперь я буду делать ее только счастливой. Она заслуживает и счастья, и любви.
— Виталинка нас сейчас прибьет, что мы надолго пропали.
— Объяснишь ей на своем женском, почему тебя не было.
— Это как?
— Скажешь, что я извинялся. Только в подробности не вдавайся, все же мала она еще.
— Мала, как же, только… Ладно, потом поговорим.
— Что-то случилось? — заметил во взгляде Мии нотки сомнения.
— Нет, ничего серьезного. Вечером, ладно?
— Хорошо.
Мы вышли из кабинета и прошли в зал. Сестра сидела за одним из столиков, помахала нам рукой, привлекая наше внимание. Я улыбнулся, отметив, как же все-таки она выросла — шестнадцать лет, не такой уж и ребенок.
— Вы чего так долго?
— Брат твой вымаливал прощение, — на серьезе произнесла Мия, на что мне хотелось только цокнуть языком, но я сам предложил ей такой вариант. Правда в немного другом формате.
— И как, у него получилось?
— Я вообще-то здесь. Не надо обо мне в третьем лице.
— Еще бы! Старался на славу.
— Так, подружки, хватит уже секретничать в слух, я вам не мешаю?
— Нет, не мешаешь. Ладно, кормите нас, Никита Витальевич, — попросила сестра, и я жестом подозвал официанта, который тут же принес нам три меню.
Выбрав блюда и сделав заказ, я положил руку поверх ладошки Мими. Она обратила на меня внимание и нежно улыбнулась, даря теплоту и искренность во взгляде. Снежинская никогда не была стервой, но сейчас, в положении, ее взгляд стал еще более нежным и добрым, отчего хотелось все больше и больше оберегать любимую от нападок внешнего мира. К тому же она была очень ранимой девочкой и воспринимала некоторые ситуации и вещи близко к сердцу. Другой бы вообще никак не отреагировал, но только не моя Мия.
Смотрит на меня, а по телу мурашки и желание снова остаться наедине.
— Всем добрый день. Никита, дорогой, ну что ты на звонки не отвечаешь, — подняв голову, заметил счастливую Инну, которая тут же, не стесняясь, склонилась и поцеловала меня в щеку.
— Инна, привет, — произнес я без радости, потому что на лице Мии тут же пропала улыбка. Бл*дь, ну только помирились. — Что ты здесь делаешь?
— Три месяца не виделись, соскучилась, решила приехать, подумала, что ты здесь. Как вижу, не прогадала.
