Книга Небо, полное звезд - Елена Сокол

У меня загудело в ушах.

– Подожди, – попросила я, мотая головой из стороны в сторону и не желая слушать эти бредни. – Подожди, мам!

– Я понимаю, Анна. – Мать смотрела на меня, как на бедного, бездомного котенка. Она так редко проявляла ко мне нежность и мягкость, что мне казалось, будто я впервые вижу ее такой. – Тебе сейчас очень тяжело. Как и всем нам.

– Мам, объясни толком, что происходит? – попросила я.

В этот момент на улице раздался жуткий грохот. Мы с мамой одновременно обернулись к окну. Грузчики бегали, размахивали руками, даже через стекло отчетливо слышалась отборная брань. Один из поддонов вместо того, чтобы аккуратно опуститься на газон, рухнул прямо на проезжую часть – оборвался трос.

Дрисс лаял, поставив передние лапы на калитку, а Софья тщетно пыталась его оттащить. От этой какофонии у меня еще сильнее загудело в ушах.

– Надеюсь, никого не пришибло, – разволновалась мама.

И только тогда я заметила, что во дворе старухи Пельцер царил настоящий кавардак: в вырытом посреди двора небольшом котловане уже шла отделка декоративным камнем, а вокруг валялась груда инструмента, обломки натурального камня и горы гальки. А в стороне, у ворот, гремела бетономешалка с раствором. И когда на землю грохнулся поддон, из этого котлована на подмогу дружно начали выскакивать рабочие: один за другим, человек пять. Целая строительная бригада.

У меня никак не укладывалось в голове: когда же они успели вырыть целый бассейн, если приехали только что?

– Зря она это затеяла, – тихо проронила мама, отстраняясь от окна. – Небольшой лужицы ей бы хватило, к чему целый бассейн?

Я тоже поспешила отвернуться, но от этого движения мою голову пронзило резкой болью.

– Черт. – Я коснулась рукой лба и вдруг нащупала какое-то болезненное уплотнение на линии роста волос. – Что это?

– У тебя синяк, Анна. – Мама придержала мою руку. – Не трогай, я тебе его обработала.

– Откуда у меня синяк?

Я тщетно пыталась вспомнить, но ничего не выходило.

– Я не знаю, ты ударилась. – Она пожала плечами. – Мы так и не поняли как.

– А когда это было?

– Вечером во вторник.

– Вторник?

Я снова взяла телефон и уставилась на дату.

Во вторник у меня не было никакого синяка. Ровно как и в среду, и в четверг. И вообще, сейчас не четвертое июня, а первое.

– Мам… – Я сглотнула, чувствуя, как начинает кружиться голова. – Мика не звонил? – Снова потерла синяк. – Хотя нет, еще ведь только утро. Сегодня мы должны встретиться, и мне нужно срочно связаться с ним.

Я подтянула к кровати коляску, собралась пересесть на нее, но мать остановила меня, перехватив и крепко сжав мое запястье.

– Тебе нужно успокоиться, Анна.

– Где Мика, мама? – спросила я, вглядываясь в ее лицо.

Оно расплывалось, как и вся комната.

Если она снова повторит это нелепое слово «смерть», меня стошнит.

– Он умер, Анна. Его больше нет. – Она обняла меня за плечи и прижала к себе. Впервые за много лет. – Нам всем очень-очень жаль, поверь, но ты должна принять этот факт.

Я вырвалась и посмотрела на нее, словно на умалишенную.

– Что значит «умер»? Когда?! – Я лихорадочно подтянулась и буквально ввалилась в свою коляску. – Что ты такое говоришь, мама?

– Прости. – Она лишь развела руками.

– Вчера мы попрощались! – почти кричала я. Меня трясло, точно в лихорадке. – Мы договорились, что проведем сегодня вместе весь день. Он оставил мне записку, мама! Вот на этом окне! – Я указала на стекло. – Видишь следы клея?! Смотри!

– Ты об этой записке? – Она убрала подушку и достала из-под нее смятый клочок черной бумаги.

– Что это? – Я выхватила его у нее из рук.

На мятом сердечке уже с трудом можно было различить размытые буквы, но я все равно прочитала: «Ты и Я». И шепотом произнесла: «Завтра».

Но вот же – завтра. Оно сегодня! Оно наступило!

Но, подняв взгляд на мать, я увидела лишь отражение боли на ее лице.

– Почему оно здесь? Кто его принес? – ошеломленно спросила я.

Бумага, зажатая меж пальцев, дрожала вместе со всем моим телом.

– Ты, – испуганно ответила мама.

– Когда?

Мне не хватало воздуха. Все это казалось страшным сном.

– В понедельник, – осторожно кивнула она. – Днем. – Прочистила горло и продолжила: – После того как обнаружили тело Мики.

Мой мир рухнул, но я по-прежнему отказывалась верить.

– Тело? – Я затрясла головой. – Нет, сегодня же понедельник! А вчера было воскресенье, и мы с ним виделись. – Протянула ей смятое сердечко. – Вот же. Он приклеил его на мое окно! Вчера! И я легла спать, зная, что сегодня мы с ним увидимся!

Мама закрыла рот ладонями и смерила меня долгим непонимающим взглядом.

– Но сегодня четверг, Анна, – прищурилась она.

– Нет. – Я крутанула колеса, чтобы отъехать немного назад. – Этого не может быть!

Сейчас я ей докажу.

Я еще раз дернула обручи колес, чтобы развернуться и взять с тумбочки телефон, но вышло неудачно, и от резкого рывка ваза с тюльпанами, стоявшая на тумбочке, неловко покачнулась, накренилась, а затем полетела вниз.

Бах!

Осколки разлетелись во все стороны. На полу желтели нежные головки тюльпанов на тонких ножках, плавающие в растекающейся пятном воде.

– Ничего страшного! Я уберу! – подскочила мама. – Так, давай-ка немного подвинемся.

Она обошла коляску, взялась за ручки и откатила ее в сторону.

Как ненужную вещь.

Меня просто сдвинули к стене, чтобы я не мешалась.

– Поставим цветы в другую вазу, – ласково улыбнулась мне мать.

Наклонилась и стала собирать с пола поникшие тюльпаны.