– Проснулась.
Захлопнув за собой дверь, он подходит вплотную. Сил уползать нет, да и запах супа пробуждает зверский аппетит. Даже руки дрожат, когда, обернув вокруг груди одеяло, выхватываю тарелку из руки Рана.
– Ложку, – сипло требую я.
Протянув ложку, он усаживается в изножье. Я хлебаю чуть тёплый, как люблю, бульон, а Ран просто смотрит. Бульон нежно окутывает рот, наполняет желудок – сущее блаженство. Если бы не направленный на меня взгляд.
– Что? – не выдерживаю я.
– Редко вижу девушек с таким аппетитом.
– Не нравится – не держу, – дерзко заявляю я. Дерзко и необдуманно, но что-то в Ране меня пугает, раздражает и от одного его вида тянет в груди. К тому же следует определить границы дозволенного. Да и вдруг Ран подумает «зачем мне какая-то хамка» и отстанет? Можно же надеяться на лучшее?
– Держишь, – улыбается Ран. Тусклый свет очерчивает его скулу и кончик носа.
То есть, получается, в том, что он здесь, виновата я?
– Не держу, – фыркаю я и приникаю губами к тарелке: если сейчас не съем сразу всё, желудок издохнет в страшных муках. И план «довести мужика до желания скинуть меня с воза» по-прежнему рассматривается.
Только Ран не спешит убегать или выставлять меня на улицу. Он так пристально, чувственно наблюдает за варварской трапезой, словно не видел ничего сексуальнее.
– Ладно, рассказывай, – предлагаю я.
– Что? – он приподнимает брови.
– Планы. Какие у тебя планы на будущее?
– Жениться на тебе и жить долго и счастливо. Я надеюсь на это.
Он так серьёзно при этом выглядит, что не могу сдержать смеха. Ран склоняет голову набок:
– Что тебя забавляет?
– А помимо этого какие планы? – улыбаюсь я.
– Разные. Но что смешного в моих словах?
– Нет-нет, всё в порядке, – отмахиваюсь уже без всякого веселья: похоже, напоролась на сумасшедшего. Иначе не объяснить столь рьяного желания немедленно жениться на только что встреченной девушке. Да и не воодушевляет перспектива жизни с мужчиной, который будет шарахать меня непонятно чем. – А более близкие планы? На сегодня?
– Думаю, нужно купить тебе одежду.
– У меня нет денег.
– Они есть у меня.
А кто девушку одевает, тот её и раздевает. Но я вроде колобка: от Ордена ушла, от отца ушла, от грабителей кое-как ушла, и от этого белобрысого уйду, а в одежде уходить всяко сподручнее.
Кстати, о грабителях.
– Спасибо, что пришёл на крик о помощи, – раз навострила лыжи, надо быть паинькой. Тем более, я правда благодарна. – И за то, что не бросил меня в той подворотне.
Наклонившись вперёд, касаюсь лежащей на одеяле ладони Рана.
Он вздрагивает, зрачки расширяются, ноздри раздуваются. Всего миг, но я всем телом прочувствовала его безумное желание. Отпрянув, повыше натягиваю одеяло:
– А одежду сам купишь и принесёшь?
– Хозяин одолжит платье, но следует купить что-нибудь пристойное. Только сначала придётся получить деньги.
Интересно, кого он подразумевает под «хозяином»? Своего хозяина? Моего? Нашего общего? Абстрактное значение? Хозяина этого места? И как будет получать деньги? Ограбит кого-нибудь? Зарплату получит?
Он вновь склоняет голову набок:
– Ты достаточно окрепла, чтобы идти?
– А если нет?
– Донесу до экипажа.
Не знаю, на что это больше похоже: на сказку или сумасшедший дом?
– Хорошо, – покладисто соглашаюсь. – Давай купим мне одежду. Я с удовольствием.
Даже интересный опыт: мужчины мне одежду ещё не покупали.
***
Одолженное хозяином (как ни банально, но просто владельцем гостиницы, где Ран снимает комнату, а не то что я себе напридумывала после повальной моды на всякие оттенки серого и плётки с наручниками) платье немного грубоватое, но терпимое. Я бы лучше свою мужскую одёжку надела, но Ран её выкинул, так что в отместку без зазрений совести заявляю ему, что идти сил нет.
В отличие от знакомых земных задохликов, Ран легко поднимает меня на руки, сносит по лестнице и через почти неосвещённый зал выходит на улицу. И по улице он тоже идёт резво, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. Экипажей никаких поблизости нет.
При сероватом дневном свете наконец рассматриваю спасителя-пленителя. Красота у него своеобразная: может чуть тонковатые для мужчины черты лица, но это придаёт ему не женственность, а хищность. Волосы светлые, но брови и ресницы тёмные. И цвет глаз – синий. Не такой, как у меня, а более светлый и холодный. Зимняя внешность – у него даже белки глаз с голубоватым оттенком.
Сильный, красивый… не вёл бы себя странно, можно было бы всерьёз обдумать возможность остаться с ним. Хотя бы на время изучения этого мира.
– Надолго ты здесь? – Утыкаюсь лицом в его плечо на случай встречи с орденцами.
– На пару дней: ты ещё недостаточно оправилась, чтобы безболезненно перенести телепортацию. Ехать на чём-то – бессмысленная трата времени, его лучше потратить на решение местных вопросов.
– А может, поедем, а?
Совсем не хочется торчать под боком у Ордена. Они нас уже хватились… Эза! Я совсем о ней забыла!
– Что-то случилось? – Ран почувствовал, как я дёрнулась.
Даже по самым оптимистичным прогнозам на встречу я опоздала примерно на сутки. Надеюсь, у Эзы всё хорошо.
– Ничего, – отзываюсь я.
– Ты говоришь неправду.
– А ты за девушками ухаживать не умеешь.
– Согласен, обычно они ухаживают за мной.
Он бодро шагает дальше, а я снова его оглядываю. Одежда простовата, но внешность из тех, которые называют породистыми. За таким могут бегать, но чтобы ухаживали? Или слову «ухаживать» мы придаём разные смыслы? Я сразу представляю, что девушки бегают вокруг него, капризы исполняют. Так, что ли?
– В скромности тебе не откажешь, – опять утыкаюсь лицом ему в грудь.
Надо бы по сторонам смотреть, мало ли куда он меня несёт, но, судя по шуму и звуку голосов, народу вокруг прибывает, а чем больше людей, тем выше вероятность напороться на моих недобрых знакомцев.
Папашу за мой побег случаем не грохнули? У нас с ним отношения не очень, но от мысли об этом сильно не по себе.
Ран после двух поворотов прибавляет шаг, я отрываюсь от его широкой спасительной груди: из переулка между белых с голубыми морозными узорами домов мы выходим на круглую площадь с хрустальной статуей дракона посередине. Чуть в стороне – экипажи.
Но взгляд притягивает именно дракон. Вот они какие… примерно: прозрачность и сверкание граней-чешуек мешает разглядеть форму. Зверюга до ужаса величественная, этакий король мира, взирающий на людишек с высоты пятиметрового роста.
