— Вы еще спрашиваете, что сделали?! И это после того, как осмелились забраться в мою постель! — загремел в ответ Линтон.
— Но я никуда не забиралась! Вы же сами меня сюда положили, когда я спала!
— Когда спала?! Вы не спали! Это был не сон, а какой-то кошмарный бред! Дьявол вас побери!
И он провел дрожащей от ярости рукой по своим растрепанным волосам.
— Слышите? Тотчас же одевайтесь и спускайтесь вниз. Мне надо прийти в себя и одеться! О Господи!
Даниэль спрыгнула с кровати и отодвинула ширму. Лучи утреннего солнца упали на ее лицо, осветили всю ее фигуру, проникая сквозь тонкую ночную рубашку, четко обозначая под тканью совершенные формы груди девушки с двумя темными вишенками твердых сосков, стройную талию и две соблазнительные круглые половинки пониже спины. Линтон бросил на «слугу» голодный взгляд и тут же, симулируя резкий приступ головной боли, со стоном снова повалился на кровать и зарылся лицом в подушку. Однако это не помогало. Всем своим существом он продолжал чувствовать тепло молодого женского тела и думал о том, что еще две-три такие ночи, и он вряд ли сможет вернуть чете Марч их внучку нетронутой и чистой…
— Милорд, — донесся до ушей графа жалобный, почти умоляющий голос.
— Гм-м?
— Ничего… Я просто… Ведь ничего не случилось?.. Правда?
Последнее слово девушка произнесла с тревогой.
— Ничего не случилось, дитя мое, — успокоил девушку Линтон. Он вновь с трудом поднялся и сел.
«Ведь этой девчушке всего лишь семнадцать лет, — думал Джастин. — А она уже успела пережить за последние недели столько, сколько другой не переживает за целую жизнь».
— Я злюсь на себя, а не на вас, — как можно мягче сказал он. — Поверьте, что очень нелегко нормальному… мужчине провести подобным образом ночь. Вот я и страдаю все утро.
— Страдаете? — переспросила Даниэль, и в ее глазах загорелось любопытство. — А в чем это выражается?
Черт возьми, зачем он только затеял этот разговор? В этот момент Линтон впервые с раздражением подумал, что в его роду, возможно, были случаи невменяемости…
— Вы поймете это, детка, когда выйдете замуж, — ответил он, пытаясь замять щекотливую тему.
Но не тут-то было! Даниэль не отступала:
— О, милорд, я хотела бы знать это сейчас. Ведь всегда лучше быть готовой ко всяким неожиданностям. Объясните, прошу вас!
— Нет, я не могу этого сделать, — упорствовал граф, закрывая глаза от нового приступа «головной боли». — Прошу вас, уйдите. А заодно попросите внизу, чтобы мне принесли воды для бритья. И скажите, что завтракать я буду через час.
— Слушаюсь, милорд, — с шутливо почтительным поклоном ответила Даниэль и скрылась за ширмой. Через мгновение оттуда донесся ее голос: — Извините, милорд, но перед тем, как спуститься вниз, я бы тоже хотела умыться. А вода в кувшинах совсем холодная.
— Дитя мое! Если вы столько недель обходились вообще без воды, то, думаю, обойдетесь на этот раз и такой.
Даниэль искоса посмотрела на ширму, за которой стояла кровать ее покровителя, и после некоторого колебания все же сбросила с себя ночную рубашку и, наскоро помывшись, облачилась в костюм хозяйкиного сына. Девушка предвидела, что за день предстоявшего им путешествия в ужасном экипаже она опять превратится в настоящее пугало. И поэтому решила приберечь выстиранный и выглаженный подарок Линтона для какого-нибудь более торжественного случая.
Даниэль вышла из комнаты и спустилась в кухню. Там вкусно пахло свежей выпечкой.
— Доброе утро, мадам, — приветствовала она хозяйку.
Та на секунду оторвалась от печки, в которой подрумянивались, покрываясь аппетитной коричневой корочкой, булочки и рогалики, и посмотрела на девушку. От печного жара лицо хозяйки стало багрово-красным.
— Похоже, получается вкусно! — сказала она, с гордостью указывая на противень. — А как себя чувствует твой хозяин?
— Требует воды для бритья.
— Бак с кипятком на плите. Кувшин — в шкафу. Возьми и отнеси наверх.
Хозяйка была так поглощена булочками и рогаликами, что не заметила выражения негодования и даже испуга, исказившего лицо «слуги его светлости». У Даниэль прежде и мысли не возникало, что всю подобную работу придется делать ей!
— И кстати, забери чистое белье, — продолжала, не оборачиваясь, распоряжаться хозяйка. — Вон там, на стуле. Под твоим костюмом. Посмотри, стал как новенький!
Пробормотав сквозь зубы какое-то ругательство, Даниэль подошла к стоявшему на краю плиты баку и налила в кувшин горячей воды. Кувшин показался ей очень тяжелым. Особенно вместе с большой кипой белья и выглаженным костюмом под мышкой.
— Потом приходи завтракать, — бодрым голосом крикнула вслед хозяйка, когда девушка направилась к двери.
Поднимаясь по лестнице, Даниэль думала, что сейчас постучится в номер и, пока Линтон будет возиться с замком, положит белье у порога и успеет отдышаться. Но Джастин уже стоял в дверях. На нем был длинный шелковый халат.
— Очень тяжело было все это нести, — переводя дух, сказала Даниэль. И тут же поймала себя на том, что она словно оправдывается.
— Вижу, — сухо ответил граф. Он наклонился и поднял кувшин.
— Я думала, что в гостиницах для этого существуют слуги, — ворчала Даниэль, вновь поднимая свою тяжелую ношу и проходя за графом в комнату.
— Обычно так и бывает, — милостиво согласился с ней граф. — Но теперь у меня есть свой собственный слуга. К тому же очень усердный. Видимо, поэтому мадам Боннэ, наша хозяйка, посчитала лишним нанимать еще одного — специально для графа Линтона.
— Насколько я понимаю, брить вас также придется мне?
— Не думаю, детка, что осмелюсь доверить вам бритву, — усмехнулся Джастин. Но тут же нахмурился, взглянув на груду измятого белья: — Посмотрите только, во что вы превратили мой галстук. Или вам мало тех, изрезанных на ленты?
— Вы же знаете, что у меня всего две руки!
— Можно было сходить дважды, а не тащить сразу всю кучу. Неужели так трудно сообразить?
Даниэль молча уставилась на графа ненавидящим взглядом. Однако на его светлость это не произвело никакого впечатления.
— Если вы хотите мне что-нибудь сообщить, то говорите быстрее. Я должен одеться.
Карие глаза девушки, казалось, были готовы, подобно двум кинжалам, пронзить графа насквозь. Но Даниэль только молча повернулась, бесстыдно качнула бедрами, вызвав у графа одновременно два противоречивых желания, и бросилась вон из комнаты.
— Держу пари, что у твоего хозяина сегодня утром с головой не все ладно, — заметила мадам Боннэ. Она взяла с плиты кастрюльку горячего кофе со сливками и подлила в стоявшую перед Даниэль чашку.
— Это почему же? — пробормотала девушка, яростно прожевывая свежую булку с медом.
