— Строго говоря, это действительно не мое дело, — задумчиво согласился он, — но в последнее время меня одолевает скука, и охота за чужими тайнами меня немного развлечет.
— Весьма польщена, сэр, что оказалась достойной столь высокого внимания. Большая честь для меня услужить вашей светлости, — четко выговаривая каждое слово, бросила она, раздраженная спокойным высокомерием этого человека, мгновенно уничтожившим все благие намерения избежать недостойной перебранки.
— О нет, миледи, это вы оказываете мне честь, — с поклонном заверил Ратерфорд.
— Уверена, что вам скоро это прискучит, сэр, — хищно усмехнулась Мерри. — Секреты провинциальных городков не могут возместить вам отсутствие роскоши и комфорта, к которым вы, должно быть, привыкли. Разумеется, вы слышали сказку о принцессе и горошине? Я всегда вспоминаю о ней, когда представляю, как вы вертитесь и мечетесь по кровати Мэтью Мэллори.
Укол, похоже, попал не в бровь, а в глаз, и Мерри неожиданно обрадовалась тому, что так и не спешилась. Лицо лорда Ратерфорда зловеще окаменело, а серые глаза стали холодными, как зимнее море.
— Не нахожу ваше сравнение забавным. Кажется, у вас вошло в привычку делать столь… неуместные замечания. Впредь я советовал бы вам придержать язык.
Мередит решила, что не собирается терпеть ни унижения, ни нотации, хотя какой-то внутренний голос предостерегал ее от опрометчивых поступков.
— Лорд Ратерфорд, вы, вероятно, находите наши нелепые обычаи довольно забавными, но вряд ли сможете пережить тяготы корнуольской зимы.
Она даже не дала себе труда скрыть издевательский смех. Ни один лондонский щеголь не вынесет здесь и недели, когда дороги становятся непроходимыми, море бушует под безжалостными порывами ветра, с ревом набрасываясь на замерзший песок, а люди сидят по домам, боясь нос высунуть на улицу. В такое время никто не ездит в гости, почти не дают балов и даже священнику приходится читать воскресную проповедь перед пустыми скамьями.
— Вам нравится считать меня столь жалким созданием, мадам? Заверяю вас, что мне пришлось встретиться с куда большими трудностями, чем самая суровая корнуольская зима, — сухо заверил он.
Горечь еще усугублялась сознанием того, что он похож на школьника, обвиненного в трусости и пытающегося оправдаться. Ему совсем не хотелось хвастаться армейской карьерой или исповедоваться в своей потере, и вдруг он обнаружил, что почти готов поведать правду этому дерзкому, язвительному созданию, которое, кажется, находит удовольствие в том, чтобы его дразнить, и уж поэтому крайне нуждается в уроке хороших манер.
— Я должен распрощаться с вами. Слишком много дел требуют моего внимания, — заявил он и, коротко поклонившись, вошел в ворота.
Кто-то из садовников обратился к нему с вопросом, и он так ни разу и не оглянулся на Мерри, которая повернула на дорогу, ведущую к дому. Как ни странно, сегодняшняя легкая победа совсем не принесла ей удовлетворения.
Несколько часов спустя Уолтер с отчаянием взирал на мрачное лицо полковника. Денщик так надеялся, что поездка в Корнуолл наконец совершила чудо, вернув полковнику прежнее жизнелюбие но сейчас его светлость угрюмо уставился куда-то в камин, поднося к губам бокал с портвейном, четвертый по счету. Нет, полковник умел пить, ничего не скажешь. Никто не мог по виду сказать, что он пьян, только глаза темнели и теряли всякую выразительность. Но портвейн, вместо того чтобы прогнать тоску, только ухудшил положение. Простой обед, приготовленный Мартой Перри, остывал на буфете, а Уолтер слишком ценил свою голову, чтобы рисковать этим своим самым драгоценным достоянием, предложив полковнику поесть.
— Тебе что, больше нечего делать, Уолтер, кроме как стоять и вздыхать подобно девственнице в канун дня святой Агнессы? — рявкнул Ратерфорд.
— Прошу прощения, сэр, — без всякого выражения ответил Уолтер, не двигаясь с места, и полковник, казалось, снова забыл о его присутствии.
Шум во дворе сначала не проник сквозь туман меланхолии, окружавший Ратерфорда, хотя Уолтер мгновенно оказался у большой застекленной двери.
— Какого черта? — воскликнул он, глядя на собравшуюся толпу рабочих, которые что-то кричали, тыча пальцами в крышу.
— Что за дикие вопли? — наконец очнулся лорд Ратерфорд.
— Понятия не имею, милорд, что-то случилось с крышей.
Дэмиен дал волю гневу, разразившись проклятиями, и выбежал в сад. Уолтер последовал за ним.
— Что тут творится? — строго осведомился лорд Ратерфорд.
— Деревенские мальчишки, милорд, — сокрушенно признался десятник. Сорванцы нашли лестницы, но черепица совсем плохо держится…
Подняв голову, Ратерфорд обвел взглядом чумазые озорные физиономии и среди них одну, которая явно не принадлежала сельскому жителю. Сердце на миг замерло, словно перестав биться.
— Роб, — прогремел он, — немедленно вниз!
Вспугнутая стайка мальчишек тут же исчезла за гребнем крыши, визжа от страха. Все, кроме Роба. Тот колебался, не зная, что лучше: подчиниться или удрать вслед за остальными. Он нерешительно переступил с ноги на ногу, но вдруг поскользнулся и сбил черепичную плитку. Дэмиен, не в силах сдвинуться с места, увидел, как мальчик потерял равновесие, упал и стал неумолимо скользить по крутому скату, беспорядочно размахивая руками. Ратерфорд, придя в себя, бросился к тому месту, куда должен был свалиться Роб. Больше он ничего не успел предпринять. Роб неуклюже приземлился, сбив с ног Ратерфорда, и хотя тот успел своим телом смягчить его падение, мальчик неловко подвернул руку и громко закричал, едва его спаситель попытался подняться.
— Тише, тише, все кончено, — успокаивал Дэмиен, помогая ему сесть, но при взгляде на позеленевшее лицо мальчика поспешил поддержать его голову, пока того выворачивало прямо на заросшую сорняками клумбу. Поврежденная рука беспомощно повисла. Когда приступ рвоты прошел, лорд Ратерфорд подхватил Роба на руки и понес в дом.
— П-простите, сэр, — прошептал Роб. — Я… не хотел выглядеть таким… нюней…
Он быстро заморгал, чтобы скрыть слезы, наполнявшие глаза, огромные, фиолетово-черные, как у всех Трелони.
— Я бы не сказал, что это определение применимо к вам, молодой человек, — резко заметил Дэмиен, но его взгляд смягчился. — Нет никакой трусости в том, чтобы страдать от боли, хотя большей глупости, чем бегать по крышам, не придумаешь.
Он положил мальчика на диван в библиотеке.
— Уолтер посмотрит твою руку.
— К-как по-вашему, она сломана? — спросил Роб и сильно закусил губу, когда Уолтер с необычайной осторожностью принялся исследовать поврежденную конечность.
— Молись, чтобы это было так, — мрачно сообщил лорд Ратерфорд, — иначе, к тому времени, как я с тобой разберусь, три дня сесть не сможешь!
Угроза возымела желаемое действие: маленькое личико застыло, плечи распрямились, словно Роб преисполнился решимости вытерпеть осмотр в молчании. Дэмиен отвернулся к двери, скрывая улыбку.
