Ник ухмыльнулся, надеясь, что проклятия предназначались ему: Ева произносила их почти ласково.
Она глубоко вздохнула. Потом поджала под себя ноги и поднялась. Вода струйками стекала по изгибам ее тела. Тонкие мыльные ручейки исчезали в расселине между ее ягодицами в форме сердца.
Но вместо того чтобы вызвать приятное возбуждение, это зрелище заставило Ника нахмуриться. Его больше не интересовала хорошенькая попка Евы. Внимание Николаса приковала стройная спина.
Ее покрывали недавно затянувшиеся шрамы. Бриллианты здоровой плоти между красными скрещенными рубцами сказали Нику, что эти полоски оставил мастер кнута. Ни одна из отметин не была слишком глубокой, но каждая изувечила нежную кожу. Ублюдок, который исполнял приговор, орудовал бичом с извращенной заботой о каждом ударе, укладывая каждый из них на свое место. Вне всяких сомнений, это был кто-то, кто считал себя художником и любил оставлять на своих жертвах авторские отметины.
За многие годы, проведенные в море, Ник не раз наблюдал за порками. Однажды он сам приказал подвергнуть ей моряка, которого поймали на горячем — тот крал воду из лагуна[15], в то время как вся команда страдала от жажды. Даже когда человека приходилось пороть за дело, ничего приятного в этом не было.
Ник первым бы подтвердил, что Ева Апшелл умеет попортить кровь, но она не могла сделать ничего такого, чтобы заслужить подобное наказание.
— Гром и молния! — тихо произнес он. — Кто сделал с вами это?
Глава 9
Ева резко повернулась к нему и широко распахнула глаза. Ее чудесный рот исторг изумленное:
— Ой! — а рука схватила полотенце, чтобы прикрыться. — Какого черта вы здесь делаете?
— Полагаю, ответ очевиден.
Ник медленно обвел взглядом неприкрытые части тела Евы.
Потом он сузил глаза, не желая отвлекаться на блестящую верхнюю часть грудей и длинные ноги красивой формы. Поблагодарив Бога за маленькие полотенца, Николас шагнул за ширму и схватил Еву за плечи. Он развернул ее, чтобы лучше рассмотреть изувеченную спину.
— Кто это сделал? — грозно спросил он опять, одергивая вниз полотенце, чтобы увидеть полную картину повреждений.
— Если вы не уйдете сию же минуту, я закричу! — пригрозила через плечо Ева, стараясь вырваться из рук капитана.
— Если бы вы собирались кричать, то уже сделали бы это.
Николас покачал головой, глядя на следы надругательства над ее идеальной кожей.
Он провел кончиком пальца вдоль одной из полосок, которая начиналась под левой лопаткой Евы и заканчивалась справа, сразу под ребрами. Было видно, что ее мышцы вздрагивают под кожей. Еву заставили пройти через ад, и в каждой клеточке ее поврежденной плоти хранилась память об этом кошмаре.
В жилах Николаса закипал гнев. Дернулся мускул на скуле.
— Назовите имя человека, который это сделал, Ева. — Его голос был ровным и бархатным, но в нем ощущалась угроза. — Где бы он ни был, я найду его. И с огромным удовольствием прирежу эту скотину. Медленно.
— Я не знаю его имени.
Ева вывернулась, оставив в руках Ника одно лишь полотенце. Нагая, она перебежала на другую сторону ширмы и впилась пальцами в ее край.
— Не приближайтесь ни на шаг!
Как будто кусок тонкого шелка мог остановить его, если бы он решил последовать за ней.
Ник посмотрел на брошенное полотенце, потом опять на Еву и недоуменно поднял бровь.
— Кстати, а почему вы не закричали?
— Я… я не из тех, кто кричит по любому поводу. Ведь я не кричала, когда рядом была акула, верно?
— Верно, — признал Николас, но он мог бы поставить «Сьюзен Белл» на то, что Ева кричала, когда эти полоски появлялись на ее спине.
Он был свидетелем того, как мужчины, которых он считал крепче себя, пытались помалкивать во время порки. Все до одного в конце концов начинали вопить и умолять о пощаде — их дух был сломлен.
— А теперь, пожалуйста, уходите, и я ничего не скажу…
— Ага! — Ник щелкнул пальцами, внезапно догадавшись, в чем дело. — Теперь я знаю, почему вы не кричали. Не хотели, чтобы кто-то еще увидел вашу спину.
Ева отвернулась, и Ник понял, что был прав.
— Поэтому вы предпочитаете носить только те платья, которые шнуруются спереди, — продолжал Николас. — Поэтому не позволяете Дайе прислуживать вам во время купания, как она прислуживает остальным. Так знайте же: недавно она приходила ко мне, очень встревоженная тем, что вы недовольны ее работой.
Ева терзала зубами свою нижнюю губу.
— Вы прячетесь даже от своей камеристки, чтобы никто не узнал вашей тайны.
Мисс Апшелл бросила на него испепеляющий взгляд.
— Если я ожидала, что ко мне не будут врываться, пока я принимаю ванну, в этом нет ничего сверхъестественного.
— Я не врывался, — напомнил Ник. — Я постучал, и вы пригласили меня войти.
— Я приняла вас за Дайу.
— Моя дорогая мисс Апшелл, я не несу ответственности за ваши ошибочные предположения. — Он стал наклоняться к ширме, пока не уловил запаха чистой, благоухающей жасмином кожи Евы. Она так восхитительно пахла, что ее можно было съесть. — Равно как и вы не виноваты в том, что я принял вас за леди благородного происхождения. Но я не буду попрекать вас за эту ложь.
— Я сказала вам правду.
— Возможно, — допустил капитан. — Однако я не могу представить, вследствие чего благородная леди могла получить такие отметины, как у вас на спине.
Ева отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом.
— Разве что, несмотря на платье и манеру держаться, вы вовсе не леди, — проговорил Николас, макая палец в неизведанные воды новой идеи. Если Ева родилась не в хорошей семье, ему почти ничто не мешает сделать ее своей любовницей. Он шагнул к ширме. — Может быть, подвергнем ваши утверждения испытанию?
— Еще шаг, и я все-таки закричу, обещаю.
— Нет, не закричите, и мы оба это знаем, — сказал Ник. — Ведь до тех пор, пока вы так чудесно обнажены, нас никто не побеспокоит, потому что вы не рискнете показать спину кому-нибудь еще.
— А вы, значит, решили воспользоваться несчастьем леди, — выпалила Ева; ее глаза превратились в узкие щелки. — Мерзкий гад. Полное ничтожество.
— Увы, милая Ева, вы даже не представляете, как низко я пал. — Ник прижал руку к груди, как будто стрела мисс Апшелл попала в цель. Но в следующий миг его губы расплылись в порочной улыбке. — Однако, будучи безнравственным типом, я, тем не менее, не навязываю себя женщинам против их воли.
— Как тогда все это, по-вашему, называется?
