Значит, это был один из них!
Нет! Гидеон тряхнул головой. Глупая, идиотская мысль. Кому из гостей потребовалось украсть кубок? Все присутствующие, мужчины и женщины, были людьми с именем и репутацией. Высокого класса.
Вдруг Син-Джан замер.
– А главные ворота еще открыты? – спросил он.
– Наверное. Обычно они не закрываются, когда мы до ночи остаемся здесь.
– А задние ворота? – Гидеон кивнул в сторону въезда на парковку.
– Эти – они должны быть открыты. Но я думаю, что все остальные заперли, как всегда, в десять часов.
Директор кивнул.
– Так что любой мог войти с улицы и совершить кражу.
– Но не через главные ворота, – возразил Гидеон. – Дженкинс бы их заметил.
Директор в этом не сомневался. В лице Дженкинса Св. Беда имел надежного привратника. Множество раз какой-нибудь студент в поисках амурных приключений пытался проскользнуть мимо Дженкинса и оказывался схваченным за воротник твердой рукой. Однако бутылка шотландского виски могла убедить его, что ничего этого и не произошло. Уже много лет Дженкинс никогда сам не покупал себе спиртного.
Гидеон поморщился, но понял, о чем подумал директор. В Оксфорде, как и в любом большом городе, имелось немало наркоманов. Несчастные, они воровали и грабили, чтобы удовлетворить свои потребности.
Но все же.
– Если это был кто-то с улицы, – тихо сказал Гидеон.
Син-Джан повернулся и посмотрел профессору в лицо.
– Думаю, вам на время следует отказаться от этой мысли, старина, – сказал он. – В конце концов, всем будет лучше, если мы… э… сами тихо проведем расследование и вернем кубок еще до того, как поднимется шум. Вы согласны? И тогда я смог бы отложить мой звонок Фишерсу на день или два.
Гидеон с уважением посмотрел на старика. Так вот о чем тот думал.
– Но что, если мы не сумеем быстро вернуть его? – спросил он.
Син-Джан задумчиво потер подбородок.
– Мы перейдем этот мост, когда доберемся до него, – сурово ответил он.
Нет сомнения, что в полиции будут весьма недовольны, если к ним обратятся только через несколько дней.
Все же надо рискнуть.
– Тем временем, – размышлял он, расправляя плечи, – мы должны придумать какую-нибудь убедительную историю, чтобы объяснить, почему нет кубка. Его чистят? Что-нибудь в этом роде? – предложил он.
Гидеон вздохнул:
– Хорошо.
– Вам надо поговорить с мисс Ван Гилдер. Не сможете ли вы уговорить ее дать нам какое-то время, прежде чем она обратится в полицию? – не обращая внимания на умоляющий взгляд Гидеона, сказал директор.
Затем Син-Джан, взглянув на босые ноги и халат профессора экспериментальной психологии, устало вздохнул.
– Возвращайтесь к себе и выпейте стаканчик бренди, старина. Вам это необходимо.
– Но…
– Разве вы не сказали, что мисс Ван Гилдер ждет вас там? Полагаю, ей пришлось пережить шок. А вы самый подходящий человек, чтобы успокоить ее.
При этих словах Гидеон не смог сдержать усмешки и был рад, что луна снова скрылась, оставив их в темноте.
Он был самым неподходящим человеком, чтобы предложить психиатрическую помощь Лоре Ваи Гилдер, на едва ли он мог это сказать сейчас.
К тому же он, вероятно, был последним человеком па свете, чью помощь она согласилась бы принять, но опять-таки едва ли он мог это объяснить здесь и сейчас.
Кроме того, Уэллес сомневался, что немедленное обращение в полицию – наилучший выход.
– Сделаю, что смогу, – согласился он устало, но был уверен, что еще до наступления утра ему придется говорить с полицейскими.
Он не сомневался, что Лора Ван Гилдер все делала по-своему. И почему она должна согласиться помогать колледжу Св. Беды в создавшейся ситуации?
Гидеон ушел.
Лорд Сент-Джон-Джеймс задумчиво и не без сочувствия смотрел профессору вслед. Гидеону еще было неведомо, что Син-Джан всерьез рассчитывает, что именно Уэллес найдет похитителя. Он, думал директор, явно подходит для этого. Его знание психологии, безусловно, поможет ему выявить ложь, нервозность или неприкрытую жадность преступника.
Лора Ван Гилдер явно влюблена в него по уши, и, конечно, он привлечет ее на свою сторону, мысленно добавил Син-Джан к своим размышлениям.
И еще, с удовлетворением сообразил он, очень скоро Гидеон поймет, что и сам находится под большим подозрением, и будет вынужден, кроме всего прочего, защищать свое имя и репутацию.
Син-Джан, как большинство старых служак, умел быть совершенно безжалостным, когда считал это необходимым.
* * *
В своей маленькой квартирке, чуть в стороне от Кентерберри-роуд, с окнами, выходившими на Институт японистики, доктор Жюли Нгабе ходила по комнате.
Она еще не переоделась, и ее яркие одежды гневно развевались вокруг ног. Она ходила взад и вперед, взад и вперед, не спуская глаз с телефона.
Она обещала позвонить матери, туда, за тысячи миль, как только станет известен результат конкурса.
Но сейчас ей не хватало мужества. Не хотелось услышать разочарование в голосе матери. Не хотелось признаваться в своем поражении.
Ее родители много работали, надрываясь, чтобы дать дочери такое образование, которое позволило бы ей получить грант на два года в одном из колледжей Оксфорда.
Другие бы родители старались дать образование сыновьям, но у нее они были мудрыми и достаточно решительными, чтобы понять: у братьев Жюли не было и десятой доли ее мозгов.
Ей была необходима премия Ван Гилдера, чтобы остаться в колледже и получить степень доктора философии.
Деньги кончились, срок пребывания здесь заканчивался, и ей оставалось только вернуться в Кению… к своей разочарованной семье.
Конечно, Гидеон Уэллес всегда был главным соперником. Он был прекрасным ученым. Но при этом совсем не нуждался в премии. У него была постоянная пожизненная должность в колледже Св. Беды. Обеспеченное будущее. Персона, признанная всем научным миром.
Это несправедливо!
Жюли продолжала ходить по комнате. Возбуждение. Гнев. И страх. Смертельный страх.
Доктор Фелисити Олленбах принимала душ. Она не столько стояла, сколько раскачивалась под горячими колючими струями воды, опираясь рукой о скользкую кафельную стену.
Она плакала, но струйки воды делали слезы незаметными, что было очень кстати, ибо занавеска неожиданно раздвинулась, и за ней оказался моложавый, хорошо одетый смазливый мужчина, со злостью смотревший на нее.
