Директор института провел переговоры, в результате которыхздание перешло в собственность банка. Для самого директора эти переговорызакончились тоже очень удачно: он стал одним из учредителей банка, членом советадиректоров. Надо сказать, что он не забыл и своих бывших сотрудников, покрайней мере — самых заметных. Все его заместители и начальники отделенийинститута получили в банке приличные должности. В частности, Антон СтепановичМельников, главный инженер НИИ, получил пост управляющего отделением банка.
— Как бывший главный инженер института, он очень хорошознает это здание, знает здесь все входы и выходы, поэтому выйти незамеченнымдля него не составляет труда, — закончил свой рассказ Михальков. — Авсяких служебных выходов тут великое множество, здание старое, так чтооснастить их все системами видеонаблюдения или постами охраны представлялосьтехнически невозможным…
— Технически невозможным! — передразнил Михальковамайор. — Вот и упустили убийцу… то есть подозреваемого! Мы, конечно,повсюду разослали его фотографии и словесное описание, но время упущено, и онмог скрыться…
Тут он вспомнил, что препирается с Михальковым, который вкаком-то смысле является его коллегой, в присутствии нас с Ларисой Ивановной —то есть штатских, женщин, да еще и свидетелей по делу, и решил выяснитьотношения с начальником службы безопасности позднее, в более подходящейобстановке. Нас же с Ларисой Ивановной он отпустил, велев никуда не уезжать изгорода на тот случай, если у следствия появятся к нам новые вопросы.
Впрочем, я никуда и не собиралась.
Поскольку меня допросили самую первую, то есть после ЛарисыИвановны, то делать мне на работе было нечего — не трудиться же, в самом деле!Какая уж тут работа, когда босс убит, а его зам подозревается в этом самомубийстве. А моя непосредственная начальница — главный свидетель.
Труп Меликханова увезли, а я решила, что сил моих больше нетнаходиться в этом вертепе, именуемом банком, и пошла домой, отпросившись усинеглазого майора Синицына.
В голове был полный сумбур, мысли разбредались, да и было-тоих немного. В основном всю душу заполняла радость от того, что милиция меня неподозревает в убийстве.
В метро народу было немного, все же не час пик, однакосидячие места все были заняты, и я пристроилась в уголке, держась за поручень.Чуть в стороне мужчина читал газету. Поезд разогнался между станциями и вдругзатормозил резко, мужчина не удержался на ногах, повалился на меня,инстинктивно схватил за плечи и едва ли не приник щекой. Я привычно сжалась,ожидая приступа ужаса и паники, однако обычной реакции не последовало. Ну, неслишком приятно, конечно, когда тебя хватает посторонний тип, но пережитьможно.
Некогда было удивляться по этому поводу, потому что насталовремя выходить.
Хорошо бы, думала я, чтобы сестры с ее муженьком не былодома, мне просто необходимо отдохнуть в тишине.
Но не тут-то было. Еще на лестнице я услышала звукработающего электрического прибора. В прихожей на полу валялись какие-тодосочки и чурочки, пахло паленым. Из кухни раздавалось гудение, как будтобормашина работала.
— Что у нас происходит? — гаркнула я на всюквартиру.
— Женька, а ты чего так рано? — спросила Тинка,выглянув из своей комнаты, и, не дождавшись ответа, ввела меня в курс дела.
На Гену внезапно напал приступ вдохновения, впрочем, это я исама поняла. Открывается новый центр по продаже мобильных телефонов, у нихвскоре будет рекламная акция, и сейчас идет конкурс на лучший рекламный макет.
— И представляешь, этот сундук не придумал ничеголучше, чем выпилить из фанеры огромный мобильный телефон! — говорила Тинкавполголоса.
— Да уж, — согласилась я, — как-то это вседопотопно, как при царе Горохе.
Но сестра все равно услыхала и явилась на защиту своегоненаглядного муженька.
— Вы ничего не понимаете! — заорала она,перекрывая шум. — Гена работает только с натуральными материалами! Этоочень важно! Это его право как художника! Он так видит макет!
Я подумала, что вряд ли Генкино видение совпадет с видениемзаказчиков рекламного макета, и предсказать судьбу фанерного телефона нетрудно:он будет пылиться у нас в квартире.
Заглянув на кухню, я увидела, что Генка полулежит на полу иорудует электрическим лобзиком. Размеры макета привели меня в ужас. Этакуюмахину никуда не втиснешь — ни в стенной шкаф, ни на антресоли. На балкон? Нотам и так уже валяются шины от Генкиного автомобиля, который он разбил впрошлом году в хлам. И шины почти новые, так что ему жалко их выбросить. Аскорей всего просто лень.
Хотелось есть, чтобы протиснуться мимо Генки, я нечаяннопихнула его в бок дверью.
— Куда прешься? — заорал он, выключивлобзик. — Не видишь, человек работает?
Раньше в таких случаях я молча прикрывала дверь и уходила,проглатывая обиду. Но сегодня настроение было совсем другое, усталость и чувствоголода трансформировались в злость.
— Дай пройти! — крикнула я. — Ишь, развалилсяпосреди дороги, как боров!
— Обойдешься, — ухмыльнулся Генка, не тронувшись сместа.
Я топнула ногой, от этого из пирамиды Хеопса, стоящей набуфете, вывалился очередной коробок и шлепнулся Генке на голову.
— Ты чего это в такую рань? — полюбопытствовал он,отбросив коробок. — Тебя с работы уволили?
— Не твое дело, — ответила я, — собирай живосвои деревяшки, я есть хочу.
Генка поглядел нагло, потом, не вставая с пола, протянулруку к плите, не глядя запустил руку в сковородку и вытащил из нее голубец.Откусил и стал жевать у меня на глазах. Я проглотила голодную слюну: обожаюмамины голубцы, а тут еще с утра не евши. Мать тоже хороша, готовит то голубцы,то котлеты, то блинчики с мясом! Этот троглодит и таскает их прямо сосковородки. Делала бы рагу или бефстроганов какой-нибудь! Хотя с Генкистанется, он и мясо из борща руками вытащит!
Генка ощутимо сглотнул, прислушался к себе и нагнулся залобзиком. Я подавила желание пнуть его в увесистый зад, хлопнула дверью иувидела через стекло, как с пирамиды Хеопса на Генку дождем посыпалисьспичечные коробки. Жаль, что не кирпичи!
— Что, съела? — ехидно спросила Тинка.
Казалось бы, она терпеть не может Генку, все время с нимругается, и с матерью тоже у нее плохие отношения. Что ей стоит поддержать меняхоть иногда? Если бы мы все трое объединились, возможно, удалось бы приструнитьсестру с ее муженьком? Но нет, моя племянница не может преодолеть себя,обязательно ей нужно вставить словечко. Я крутанулась на пятках и ушла вванную.
Вид лошадиного зада привычно расстроил. Хотелось сейчаспринять горячий душ, чтобы смыть с себя всю усталость и нервное напряжение, нокак это сделать? Кажется, проклятая половина лошади стала еще больше, разбухаетона, что ли? Тут к тому же я вспомнила, что забыла переодеться, и пришлосьвозвращаться.
