— Ладно. Мы знаем, кто этот парень и чем он занимается. Ты удовлетворена? — повернулся Томсик к Росси.
Та нехотя пожала плечами.
— Ну а вы? Будете подавать жалобу насчет дубинки? — снова повернулся ко мне Томсик.
— Да она до меня почти и не дотронулась.
— Ага, точно, — рассмеялся Роберт. — Вы посмотрели бы на себя со стороны!
— В таком случае дело закрыто, — подвел итог Томсик. — Все знают, что к чему. — Он тронул Росси за плечо. — Нравится нам это или нет, но мы должны знать, что к чему.
— Еще одно, — сказала Росси.
Я молча смотрел на нее.
— Ты делаешь свою работу, и я это как-нибудь переживу. Расследуй все, что хочешь, но держись подальше от моего дома, черт побери. Если снова заявишься ко мне, я тебе все кости переломаю. А если хотя бы посмотришь на моих ребятишек, убью на месте.
— Господи, Энджи, кончай ты эту бодягу, — вмешался Томсик. — Вот из-за такого дерьма ты и сидишь в заднице.
— Я просто хотела разложить все по полочкам, — примирительно подняла руку Росси.
— Росси, у вас все нормально, — сказал я. — Расслабьтесь.
— Да, точно.
Росси еще пару секунд напряженно смотрела на меня, явно не веря в то, что все закончено. Она тяжело дышала, а морщинки вокруг глаз трепетали так, словно под кожей прятались крошечные мотыльки, пытающиеся вырваться на свободу. Затем в уголках ее губ мелькнуло что-то похожее на улыбку, и Росси сказала:
— Передай Джо привет от Росси.
Не сказав больше ни слова, Анджела Росси развернулась, пересекла улицу и села на переднее сиденье темно-синего седана Томсика. Томсик сел за руль, а Роберт залез в коричневый «эксплорер». Через пару минут они укатили. Девчонки тоже исчезли. Наверное, отправились в своем «фольксвагене» на пляж наверстывать упущенное.
Я постоял какое-то время в полном одиночестве, чувствуя тупую боль в скуле, затем сел в машину и поехал в свой офис.
Глава 7
Я заглянул в мини-маркет, чтобы купить лед для подбитого глаза. Пакистанец за прилавком смотрел крошечный телевизор. Показывали очередную серию «Копов», и, когда я расплачивался, пакистанец смерил меня подозрительным взглядом.
Я объяснил ему, для чего мне нужен лед, и спросил, можно ли зайти в туалет, чтобы взглянуть на себя, но он ответил, что туалет только для сотрудников. Я спросил, можно ли одолжить у него маленькое зеркальце, но пакистанец снова ответил отрицательно. Он украдкой бросил взгляд на дверь, словно с нетерпением ждал, когда же я наконец уйду. Он как будто боялся, что проклятие насилия, царящего на улицах больших городов, жертвой которого стал я, может перейти с меня на него и его магазин. Пожалуй, его трудно было в этом винить. Если регулярно смотреть сериал «Копы», очень быстро начинаешь верить в то, что живешь в зоне военных действий.
Поблагодарив пакистанца за лед, я вернулся к своей машине и изучил глаз в зеркале заднего вида. Синяк под глазом начал потихоньку становиться фиолетовым. Замечательно. Завернув пригоршню льда в носовой платок, я поехал в офис, держа руль одной рукой. Нет ничего хуже езды в час пик, да к тому же с прижатым к лицу льдом.
Было уже пять вечера, когда я добрался до здания и заехал на пандус, ведущий в подземный гараж. Наверх вереницей выезжали машины, и стоянка уже почти полностью опустела. «Мазды» Синди не было, как и машин сотрудников страховой компании, расположенной напротив моего офиса. Оставив машину на стоянке, я прошел в вестибюль и поднялся на лифте на свой этаж. Свет не горит, двери заперты, никого нет. Пустота — это замечательно. Быть может, если бы Лос-Анджелес был тоже пустым, я непременно заметил бы две машины с фараонами, которые таскались за мной по всему городу.
Войдя в кабинет, я зажег свет и обнаружил за своим столом Джо Пайка.
— Знаешь, Джо, ты мог бы зажечь свет, — сказал я. — Мы еще не настолько обеднели.
Пайк склонил голову набок, глядя на мой глаз.
— Это прыщ?
— Ха-ха.
Пайк — просто умора. Настоящий клоун.
Джо Пайк ростом шесть футов один дюйм, очень мускулистый, с коротко подстриженными темными волосами, на внешней стороне обеих дельтовидных мышц ярко-красные стрелы. Татуировкой он обзавелся за тридевять земель и задолго до того, как искусство расписывать свое тело стало модным среди рок-звезд, киноактеров и тусовщиц, принадлежащих к «поколению Икс».[23]Стрелы направлены вперед и не являются украшением. Это формулировка бытия. На Пайке были серая фуфайка с обрезанными рукавами, джинсы «Ливайс» и солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. Он носит эти очки даже ночью. Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что он и спит в них.
Я подошел к маленькому зеркалу на стене и осмотрел свой глаз. Вся правая половина лица чертовски болела, но лед сделал свое дело, и опухоль несколько спала.
— Твоя подружка Анджела Росси огрела меня дубинкой. Отвлекла внимание, посмотрев в сторону.
— Знаю.
— Откуда? — удивленно посмотрел я на него.
Джо встал, достал из маленького холодильника две банки пива «Фальстаф» и протянул одну мне. Сколько ни прислушивайся, все равно не услышишь, как он движется.
— Энджи позвонила мне и все рассказала. Она хотела знать, чем мы занимаемся.
— Она тебе позвонила.
Откупорив банку, Джо отхлебнул глоток.
— Я сижу здесь уже довольно давно. Звонила Люси. Я не знал, что она прилетает.
— Завтра.
— Я положил бумажку с информацией о ее рейсе тебе на стол, — пересев на диван, сказал Пайк. — Почему мы работаем на Теодора Мартина?
— Мы на него не работаем. Мы работаем на Джонатана Грина.
Я рассказал о Хейге и его заявлении, что Росси способна ради карьерного роста сфабриковать улики. Рассказал о Леседрике и его заявлении, что Росси именно так и поступила.
— Грин нанял нас, чтобы мы проверили все эти заявления. Я сказал ему, что мы доложим обо всем, что обнаружили, даже если это и повредит делу. Он согласился.
— Адвокаты — не люди, а пресмыкающиеся. — Для Пайка в жизни все просто.
— Люси — адвокат.
— К Люси это не относится, — слегка наклонил голову Пайк.
— Анджела Росси тебе позвонила, — повторил я.
Пайк уставился на меня сквозь непроницаемые черные стекла. Два месяца назад я установил над стеклянной дверью на балкон римские шторы, чтобы защититься от западного солнца, и когда шторы опущены, здесь все залито золотистым светом. Сейчас шторы были опущены, и Пайк купался в этом свете. Его темные очки сверкали.
