Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
К сожалению, это был не первый раз, когда пишущая братия, попирая все правила приличия, лезла в их личную жизнь. Журналисты, представляющие рейтинговые издания и известные передачи, звонили по телефону с просьбой об интервью. Получив отказ, они дозванивались еще раз, предлагая деньги. Представители желтой прессы не особо утруждали себя церемониями и пускались на такие ухищрения, чтобы получить заветный снимок, что Максимов только диву давался. Они представлялись переписчиками населения, членами какого-то выборного штаба, участковыми врачами, желающими провести домашнюю диспансеризацию. Они штурмовали забор или поджидали их, отсиживаясь в кустах напротив калитки. А один раз, на заходе солнца, когда последние лучи раскрасили в багряные полоски небосвод, Павел узрел несколько человеческих фигур, скукожившихся на дереве в саду. Должно быть, они рассчитывали сойти за редких экзотических птиц, облюбовавших ветви яблони в самом начале месяца капели.
Когда только началась вся эта шумиха, Диана и Павел решили, что глупо прятаться от журналистов. Они наивно полагали, что пресса станет тем орудием, которое позволит им защититься от нелепых обвинений. Супруги решились на интервью и очень быстро поняли, что просчитались. Журналистов интересовала сенсация. Им не было дела до того, что чувствуют супруги, когда посторонние люди запускают руки в их семейное белье. Они задавали вопросы и предлагали для комментария грязные слухи, заимствованные из Интернета.
– Как вы относитесь к тому, что во Всемирной паутине активно обсуждается версия о том, что убийство произошло на почве ревности? – задавал вопрос упитанный журналист в круглых очках.
– Я не понимаю, – слабо улыбалась Диана. – О какой ревности вы ведете речь, если знаете, что я замужем? Вот мой супруг, и я могу вас заверить вполне определенно, что он не являлся яблоком раздора между мной и Ольгой Крапивиной.
– Да простят меня мертвые, но хочу сказать, что я не испытывал к госпоже Крапивиной особой приязни, – отвечал Максимов, удивляясь тому, насколько глупы могут быть люди.
Тем не менее журналисты, сидевшие в зале, его эмоций не разделяли. Они вытянули шеи, словно только сейчас зашла речь о том, что их интересовало больше всего.
– Я говорю совсем о другом, – продолжал гнуть свою линию толстяк. – На форумах активно муссируются слухи о ваших гомосексуальных отношениях с Крапивиной.
– Гомо… что?! – опешила Диана, хотя прекрасно понимала смысл названного слова. Версия журналиста лишила ее дара речи.
По залу прошел шепоток. Послышались приглушенные смешки.
– Извините, но ваши многочисленные высказывания в интервью наводят читателей на определенные мысли. Все эти ваши заявления о кровной привязанности друг другу, о нежных отношениях. Что, по-вашему, должны думать люди?
– А вам известно такое понятие – «дружба»? – спросила Диана в лоб.
– Если вы имеете в виду женскую дружбу, то существует общепринятая точка зрения, что такого явления в природе просто нет, – заявил, почесывая брюхо, журналист. – На мой взгляд, это аксиома. Не путайте дружбу с приятельскими отношениями: телефонными переговорами, которые влетают в копеечку, совместными походами по магазинам и кафе, сплетнями за чашечкой кофе. Все остальное не укладывается в рамки общественного сознания и, конечно, вызывает подозрения. Ну как, по-вашему, можно понимать фразу: «Ближе Ольги у меня человека нет»? А это взято, между прочим, из вашего интервью.
Диана проглотила комок в горле.
– Но… что это вы, я имела в виду совсем другое! Мы воспитывались вместе с Ольгой, вместе преодолевали жизненные невзгоды. Она мне стала как сестра, которой у меня никогда не было. В трудные минуты я всегда обращалась к ней за помощью. То же делала и сама Крапивина, зная, что я поддержу ее всегда.
– Ну, хорошо. Можете привести пример того, когда вы помогли вашей подруге? Протянули, так сказать, руку помощи.
Диана задумалась. На скулах ее явно проступили алые пятна, они свидетельствовали о том, что ее волнение достигло критической отметки. Пальцы, удерживающие дорогую ручку, задрожали.
– Мне трудно сейчас сказать, – призналась она, пряча руки под стол. – Это очень неожиданный вопрос. Конечно, я помогала Ольге. Пусть незначительно, по-житейски. Признаться, она была очень независима и предпочитала решать проблемы самостоятельно. Я же никогда не могла похвастаться особой силой и охотно принимала ее помощь. Только не просите привести примеры. Это слишком личное.
Толстый журналист покровительственно улыбнулся. Сейчас он был похож на кота, в чьи лапы попалась мышь.
– Вы представляете собой классический образец лесбийской пары, – изрек он самодовольно. – Ольга, с ее смелостью и независимостью, а также, извините, с некоторой мужеподобностью, играла роль супруга. Она решала практические вопросы, оберегала вас от столкновений с грубой реальностью. Вы же, как существо более нежное и трепетное, с удовольствием принимали ее услуги, понимая, что так все и должно быть. Неужели я неправильно толкую суть ваших отношений?
– Ах ты, сукин сын! – не удержался Максимов. – И ты смеешь тут говорить, что моя жена – лесбиянка?! Да я засужу ваш чертов журнал! Как, кстати, он там называется? «Интриги и расследования»? Ты у меня получишь по полной программе, интриган!
– Буду этому только рад! – насмешливо произнес журналист. – Благодаря вам мы изрядно поднимем наш рейтинг! Судитесь на здоровье, только для начала ответьте на один маленький вопрос. Его я адресую вам, господин Максимов! А где ваше место во всем этом раскладе: Данилевская – Крапивина? Где находитесь вы? Третий лишний? Что вы молчите, господин Максимов? Ответьте что-нибудь!
Павел почувствовал, что воздуха вокруг словно стало меньше. Журналист был прав. Где было его место?
…После той кошмарной пресс-конференции Диана замкнулась в себе еще больше. На нее не действовали доводы мужа, не к месту сравнивающего ремесло журналиста со второй древнейшей профессией. Не помогали ни романтические ужины с ее любимыми блюдами, ни попытки вытащить Данилевскую в театр или кино. Диана стала бояться большого скопления людей, видя в этом для себя опасность. Журналистов они отвадили. Телефон отключили. Но, как оказалось, проблема так просто не решалась.
Максимов забрался в Интернет и пришел в ужас от той грязи, которая ушатами выливалась на его жену. Вопросы толстого журналиста в этой связи казались теперь вполне безобидными, поскольку тот хотя бы использовал пристойные выражения. Люди же на форумах напоминали ему стаю голодных трусливых шакалов. Прячась за вымышленными именами, они смаковали подробности всей этой истории, исходя такой похабщиной, что у бедного Максимова уши делались горячими от стыда. Публика делилась на два лагеря. Первые, не отягощенные интеллектом личности, обсуждали последние сплетни, пересыпая свою речь отборным матом. Вторые использовали более или менее культурные выражения для обозначения всего того, о чем говорили первые. Какой-то «профессор», должно быть, самозванец, не поленился подвести под произведения Данилевской научную базу, обозвав свой труд «Проявление нетрадиционной сексуальной ориентации в творчестве отдельно взятого индивидуума». Какие-то девчонки, судя по их выражениям и жаргону, типичные тюремные «ковырялки», воспевали Данилевскую, призывая ее стать лидером движения «За свободную любовь». Какой-то псих заявлял, что у него есть видео любовных сцен писательницы и альпинистки. «Дианомания» охватила всех. Люди судили и рядили, выносили приговор, который неизменно оказывался обвинительным. В том, что Диана виновна, не сомневался никто.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
