– Я бы тоже не готовила, если бы не приходилось, – засмеялась Ольга. – Кому как повезло, – продолжила она щебетать. – Родители всё время на работе были, бабушки далеко, нянек отродясь не было. Кир в десять лет унитаз мог починить, розетку, полку прибить, а я с первого класса маме на кухне помогала, потом сама начала готовить. Жалко её было. Не успела прийти с работы, сразу к плите. Росли бы с прислугой, тоже ничего не умели, – продолжила она.
На минуту я задумалась о словах Ольги. Удивило меня не утверждение по поводу наёмного персонала, а осведомлённость сестры Кира о моём происхождении. Впрочем, фамилия «Люблянская» выдавала меня с головой, как и информация о моей начальнице и сестре в одном лице, выложенная в открытый доступ. Иллюзий, что моя личность – инкогнито, у меня не было.
Вечерами заходили родители Кира. Для себя я отметила, что Кир и родители почти не общаются друг с другом по телефону. В случае надобности Кирилл отправлялся через узкий проулок в родительский дом лично. Точно так же поступали дядя Андрей и тётя Юля. Черта, которой я – дитя мегаполиса и цивилизации – удивлялась.
Ещё я побывала в коневодческом хозяйстве Егора Василенко и его двоюродного брата, некогда москвичей. Он с гордостью показывал конюшни, манеж и кузницу. Я отметила, что обязательно упомяну конеферму в статье о «Звезде Хакасии», а к коням подойти испугалась. Когда-нибудь позже.
Флешка уверенно обживалась в доме Кирилла. Кошка освоила лоток, с энтузиазмом семенила к блюдцу, время от времени носилась по дому, воображая, что она рысак, в стойле которого её нашёл Егор, а спала в кресле под пледом или на кровати, между лапой и мордой Навахи.
Вот и все события.
А ещё мы с Кириллом целовались.
Целовались много, часто, долго, жарко. Меня потряхивало каждый раз, когда прекращался бесконечный поцелуй. Движения губ, языка сходили на нет, невесомые поглаживания превращались в горячее дыхание, а потом между нами возникало расстояние.
Каждый раз я безумно хотела продолжения, особенно ночами, когда никто и ничто не могло нам помешать. Даже Наваха убирался сначала на кресло, а потом и вовсе на кухню, недовольно фырча, повиливая мохнатым хвостом.
По моему телу невесомо скользили руки Кирилла, поцелуи опускались с губ на шею, всегда плавно, без давления, и я плавилась от происходящего. Мечтала о том, чтобы Кир продолжил, но ничего не происходило. Словно мы подростки в оздоровительном лагере, и двинуться дальше нам не позволяет мораль, родители и уголовный кодекс.
Утром Кирилл встал раньше обычного, ожидался насыщенный день. Приезжали волонтёры. Когда я узнала об этом направлении деятельности питомника, не скрыла удивления. Как связаны питомник северных ездовых собак и детский дом? Обыкновенный детский дом на семьдесят мальчишек и девчонок с первого по одиннадцатый класс.
Именно из детского дома приезжали пятнадцати – восемнадцатилетние «волонтёры». Водитель «Звезды Хакасии» привозил ребят на целый день. Под руководством Кира ребята занимались зимним видом ездового спорта – пулкой.
Пулка – небольшая нарта, которая впрягается между лыжником и собакой. Разделялись спортсмены на тех, кто предпочитал скиппулинг – гонки с упряжкой до четырёх собак. Или тех, кто любил скиджоринг – гонки в упряжке до двух собак.
Летом же участвовали в заездах картинга – запряжённая упряжкой псов специально сконструированная тележка; занимались байкджорингом – велосипед тоже с упряжкой. А чаще попросту каникроссом – бегом с собакой.
Были и те, кто приезжал просто пообщаться с собаками, помочь убраться, погулять, поиграть, почесать шерстяные бока. Оказалось, у многих были свои любимцы, как среди собак, так и среди посетителей. Илка громко выл, выражая радость от встречи с долговязым, несуразным парнем, а маленькая, почти прозрачная девушка смотрела влюблёнными глазами на Антипа.
С одной стороны, собакам нагрузка, веселье, тренировка, а с другой – огромная ответственность Кирилла Сафронова за детей. Начиная от возможных травм, заканчивая конфликтами и разборками, неизбежными между подростками.
– Социализируем помаленьку, – смущённо почёсывая лоб, отвечал на мои вопросы Кир, имея в виду совсем не хвостатых питомцев. – Понимаешь, они нормального, человеческого общения не видят. Обыкновенного, как у нас с тобой, у тебя с Егором или Олькой, у родителей с соседкой. Государство, если повезёт, даст им жильё, но ничему не научит. Здесь они учатся взаимодействовать с миром. Некоторые, кстати, дальнейшую жизнь с собаками связывают. Парнишка один четыре года ездил, после в арктические войска попал и остался по контракту.
– Как арктические войска связаны с собаками? – не сообразила я.
– На чём они, по-твоему, передвигаются? – подмигнул Кир. – Ещё пара парнишек в институт МЧС поступило, и девчушка замуж вышла за местного. Приезжала два года, местный парень на неё глаз положил… – Кирилл развёл руками. – Родители в ужасе были, теперь довольны.
Конечно, не все становились кинологами, связывали свою жизнь с собаками, поступали в институты, создавали семьи, но то, что мальчишки и девчонки отвлекались от унылого существования, дурных компаний, вредных привычек – само по себе отлично. Мало людей, думающих о сиротах, особенно подростках, а Кирилл Сафронов, живущий на краю мира, в селе на пересечении тайги и степи, недалеко от гор и северных рек, подумал, организовал, взял на себя ответственность за чужих, никому не нужных ребят.
Он рассказывал о своём начинании с мягкой, восхитительно доброй, будто не из нашего столетия, улыбкой, а мне казалось, что я провалилась в параллельный мир, находящийся в бесконечном множестве световых лет от нашего, циничного. Мир, в котором живут добрые, славные люди, с чистыми помыслами и светлыми душами.
– Эй, – засмеялся Кир, легонько щёлкая меня по носу. – Не смотри так. Я не последний кусок хлеба отдал голодающим Африки, для меня профит имеется.
Я топталась на улице, наблюдая за шутливыми состязаниями, дружеским общением Кира с волонтёрами. Зрелище, как лыжник, пристёгнутый к пулке и упряжке собак, несётся со скоростью по утоптанному снегу, немного пугало. Страшно, что упадёт, переломает руки, ноги, шею. Азарт повисал в воздухе наряду со вспышками колкого адреналина, всеобщего нетерпения, радостного настроения.
Ребятня помладше визжала, спорила, громко переговаривалась. Старшие толпились в стороне, давая понять, они – взрослые, самостоятельные, выше детских визгов и писков. Среди волонтёров выделялись влюблённые парочки, было легко определить друзей и недругов. И всем этим шумным, взрывоопасным коллективом подростков и собак руководил Кир.
Чуть позже подъехала Тойота Тундра, оттуда выскочила Ольга, махнув рукой Киру, и скрылась в доме. Огромный внедорожник тут же обступили парни, воспользовавшись тем, что водитель вышел и встал в стороне, беседуя с Кириллом.
Егор, прозванный мной за глаза эльфом, что-то эмоционально рассказывал, широко жестикулируя. Кир внимательно слушал, кивал, иногда смеялся, а улыбался так, что мне тут же захотелось подойти и полакомится. Теперь я знала вкус этой улыбки и признавала – реальность превзошла самые смелые ожидания. Набраться бы смелости и продвинуться дальше. Кому именно необходима смелость, я бы не смогла ответить.
