Наскоро освежившись под прохладными струями воды, я ушла забирать дочку с детского сада. А по дороге обратно, вдруг вспомнила события трехнедельной давности.
— Машуня, — обратилась к ребенку, старательно подбирая слова.
— А?
— А ты можешь мне описать ту тетю с белыми волосами?
— Какую? — удивленно захлопала она ресницами.
— Ну помнишь, в последний раз, когда вы гуляли с папой, ты подружилась с маленькой девочкой.
— С Лилей? — я кивнула ей, наблюдая за вмиг переменившимся ее настроением. — Она такая классная! И мама у нее красивая.
— Расскажешь про маму?
Маша активно закивала, а после принялась подробно описывать, что они в тот день делали с Женей, как о чем-то долго беседовали с моим мужем, пока девочки купались в шариках и катались с горки.
— Папа тогда еще был грустным. А тетя Валерия гладила его по плечу. А еще она подарила мне конфету, — закончила свой рассказ донельзя счастливая дочь.
Значит, они действительно были знакомы. Тогда причем тут Тимофей? Я попыталась вспомнить, как вела себя с ним Лера. Когда она подошла к нам, то слегка прильнула к мужчине, провела ладонью по его плечу, словно заявляя свои права.
По всему получалось, что Левицкий с ней встречался, а Туська была не права. Тимофей просто жалел брошенную и униженную предательством мужа женщину, и ничего более. Обидно. Меньше всего хотелось видеть в чьих-то глазах жалость. Однако причем здесь Женя?
Так и не найдя ответов на свои вопросы, я уснула, когда время на часах перевалило далеко за полночь. Наступили выходные и неожиданно похолодело. Машка с улыбкой на маленьких пухленьких губах кружилась в своей любимой голубой курточке и мечтала вырасти настоящей красавицей.
— Тогда в меня влюбится принц: красивый, сильный и надежный! Как папа. Он точно будет как папа!
Мне в такой ситуации оставалось лишь ласково гладить ее по волосам, а после наблюдать, как она бежит по сухой траве и набивает карманы опавшими каштанами.
Понедельник принес с собой приятные известия. Врач на УЗИ сообщила, что на свет скорее всего появится сын. На глаза тут же навернулись слезы. Я смотрела на крошечное существо на экране и не верила своему счастью. А еще мысленно благодарила подругу. Если бы не она, то я сейчас кусала бы локти, готовая отгрызть себе руку до плеча, лишь бы вернуться в прошлое и не совершать ошибки. Но ее не случилось, и наш с Женей ребенок обязательно родится. Несмотря ни на что.
На работу я пришла донельзя довольная. Просто невозможно было не радоваться. Да и девочки, узнав новость, заулыбались и остаток дня украдкой посматривали на мой живот. Впрочем, не только сегодня, но и все последующие дни. Особенно загадочной мне показалась Туська.
Один раз на обеденном перерыве она смущенно призналась, что хотела бы дочь от Степана.
— Не знаю, Лиз. Может, отношения и вправду меняются, со временем становятся в тягость либо их затягивает рутина. До сих пор ведь я толком и не чувствовала, что значит — быть любимой. Но, знаешь, когда он пишет мне, — подруга смахнула внезапные слезы, — так приятно читать слова любви, слышать голос полный заботы и участия, строить совместные планы и видеть радость в глазах сына. Артем просто души не чает в нем. Каждый вечер просит открыть скайп, чтобы сказать «спокойно ночи папе Степе».
— И чего ты плачешь, если все так хорошо?
— Да если бы я знала, отчего. Наверное, просто сбылась моя маленькая мечта. Раньше в подушку ревела, что сынишка одинок, пыталась стать ему всем: и мамой, и папой, и бабушкой. Благо дед у него есть. А теперь, как будто камень свалился с плеч, легче стало, но в то же время боязно. Вдруг и это пройдет?
— Не пойдет, — погладила я ее ласково по щеке и перевела взгляд на ведро, стоящее в углу. Не показывать же ей свою боль, не омрачать же ее счастье своими проблемами. — Мне кажется, Степа другой. Из тех мужчин, что ценят семью, поэтому у вас все будет хорошо. Еще детей ему нарожаешь и ворчать начнешь, типа угораздило же влюбится.
— Типун тебе на язык. Не хочу я так. Лучше один раз и навсегда. А если мужчина ценит женщину, готовую ради него хоть в огонь, думаю, ее любовь никогда не остынет.
— И то верно.
В тот день я ушла в горькие мысли. Все размышляла над своей жизнью. А вечером давилась ужином. Аппетита не было от слова совсем, и лишь взгляд на дочь, да мысль о малыше под сердцем заставляли подносить ложку ко рту и лишний раз не вредничать.
Так и потекли дни: утром Машу отвести в садик, затем на работу, домой, забрать ее и все по новой. Я даже немного успокоилась из-за стабильности, привыкла. Правда, сумму, скинутую мужем на банковский счет, все-таки пришлось использовать. Не всю. Лишь малую часть. Но и тут велась нешуточная борьба с гордостью.
И вот в эту размеренную жизнь воскресным утром ворвался Тимофей, а точнее — позвонил в домофон. Вначале я думала, что вновь придется воевать с Женей, но, услышав голос совсем другого мужчины, сильно удивилась.
— Доброе утро. Я вас не разбудил? — минутой позже вошел в прихожую Левицкий и бегло оглядел помещение.
— Доброе. Нет. Мы завтракали как раз. Что-то случилось?
— С чего ты взяла?
— Ну, я знаю насчет вброса на твое имя. Вот и подумала… — отчего-то стало так неловко. Наверняка, это была неприятная для него тема, а я прямо с порога именно об этом и заговорила.
— Вот как? Ну, я далеко не ангел, однако ситуация обидная. Дальше пропустишь?
— Да, конечно. Проходи, — пригласила его жестом, избегая внимательного взгляда.
— А я не с пустыми руками. Думал, чего бы такого взять и остановился на торте и фруктах.
— По случаю? — спросила, забирая пакет из его рук.
— Ну почти. Случай я упустил. Провел его в обезьяннике. А одному праздновать…
— День рождения? — охнула я, на что мужчина растянул губы в широкой улыбке.
— Он самый.
Теперь неловкость стало вообще невыносимой. С другой стороны, откуда мне было знать? Я пригласилаТимофея за стол и поставила чайник, слушая его разговор с Машей. Дочка, не стесняясь, рассказывала о своих приключениях и новой помаде. Простой, гигиенической, купленной за пятьдесят рублей, однако, как юный знаток, она утверждала, что именно это изобретение индустрии красоты поможет ей покорить принца. Не знаю, откуда она набралась такого стремления, но выглядело это и мило, и забавно одновременно.
Немногим позже, когда дочь ушла играть в «Модницу» на телефоне, я спросила у Тимофея о его самочувствии.
— Да ну. Я не первый раз в отделении сидел, так что нормально.
— Как? — не верилось мне в темное прошлое.
— Да тоже подстава была. Неприятная история. Думал, навсегда потеряю любимую работу, но обошлось.
— Почему ты стал адвокатом? — подперла я ладонью щеку и уставилась на мужчину.
