«Могу сказать только одно, — отозвался он. — Завтра вечером ты будешь вполне жива и здорова. Дальше — пока не знаю. И не спрашивай, случайно отлетело колесо или нет. Это мне тоже не известно».
«Как ты думаешь, а если я предложу папочке, чтобы он помог Гирмасу успокоиться, это будет очень не по-детски?»
«Дженна, — тут физическая сущность должна была бы скорчить рожу, — он и сам не настолько глуп, чтобы этого не понимать. Что Гирмас не уймется. И если до сих пор ничего не предпринял в этом направлении, то причины только две. Либо не может, либо не хочет. Возможно, моральные принципы не позволяют отправить к нему киллера. Или страх, что не одобрят светлые силы. Прикончить реального главу церкви, даже если терпеть его не можешь, не всякому под силу. Это не кота в ведре утопить».
На такой сомнительной ноте возничий доложил, что ремонт окончен, и мы отправились дальше.
24
Уже смеркалось, когда мы подъехали к небольшой деревушке у подножья холма. Видимо, о нашем шествии обитателям уже успели сообщить, потому что они высыпали навстречу и выстроились рядами вдоль дороги. Я поймала себя на том, что с большим интересом рассматриваю платья женщин и девушек. Очень простые, неярких цветов, но зато удобные. А чтобы снять или надеть их, уж точно не требовалась посторонняя помощь.
Отделившись от толпы, к Медору подошел дюжий краснолицый мужичина в подпоясанной хламиде длиной ниже колена. Поклонившись, поприветствовал, выслушал, снова поклонился и сделал приглашающий жест. Видимо, это был какой-то местный староста или управляющий.
«Он очень впечатлился, узнав, что выпала честь принимать невесту наследника, — доложил Кай. — Вы с Медором будете ночевать у него в доме, остальных тоже устроят».
И действительно устроили. Я не знала, как кому повезло, но нас в доме краснолицего разместили с удобствами и накормили вполне сносным ужином. Для ночлега мне досталась хозяйская спальня, и я решила не забивать себе голову тем, где вынуждены ютиться этой ночью ее владельцы. Кровать была мягкой, белье — чистым, но мне не спалось. Несмотря на то, что и за день устала, и предыдущую ночь провела почти без сна. Глаза слипались, однако заснуть не получалось.
«Кай! — не выдержала я, повернувшись в очередной раз с боку на бок. — Как хочешь, но мне не верится, что колесо слетело само».
«Трудно сказать, — отозвался он. — Каких только совпадений не бывает. Может, ты и права. Причем вряд ли постарался кто-то из твоих спутников. Если все подстроено, это работа кого-то из тех, кого Медор тебе не представлял. Из персонала гаража. То есть каретного сарая».
«Тогда объясни, какой в этом смысл? Задержать нас, чтобы заночевали в чистом поле, а там убить меня или выкрасть?»
«Может, и так. Насколько я понял, местность тут достаточно безлюдная, городов нет, да и деревень мало. Эта — в стороне от дороги, вы сделали порядочный крюк, чтобы попасть сюда».
«Какая разница? — вздохнула я. — Если все действительно так, кто-то должен был следить за нами. Выходит, этот самый кто-то знает, где я. И вполне может сюда пробраться. Вот прямо сейчас».
«А еще он может ждать на берегу и грязно ругаться, что план сорвался. Успокойся, Джен. Я же сказал, завтра вечером ты точно будешь жива… еще».
«Спасибо, ты мне очень помог. И если уж речь зашла о помощи, пожалуйста, прошу тебя, больше не заставляй меня делать то, чего бы я не сделала сама. Даже для моего блага. Лучше скажи по-человечески».
«Ты забываешь, что я не человек, — парировал Кай. — И если уж действительно зашла речь… Я не стал бы говорить тебе, Джен, но ты меня удивляешь. Не совсем то слово, конечно, мне недоступны чувства, подобные вашим. Но если переводить на понятный тебе язык, будет примерно так».
«Чем именно? — разозлилась я. — Тем, что не бросилась с ходу на шею сопливому мальчишке?»
«Тем, что цепляешься за старую тетку в себе. Я бы даже сказал, за старую кошелку».
«Вот спасибо, Кай, — у меня аж в носу защипало от обиды. — Вообще-то я и есть старая кошелка, которая по недоразумению получила тело девочки. Ты думаешь, можно в один момент, по щелчку пальцев, превратиться сознанием из почти пенсионерки в пионерку?»
«Нет. Во всяком случае, пока не прекратишь называть себя старой кошелкой. Помнишь, о чем ты думала, когда вернулась домой в последний вечер? Когда разделась и смотрела на свое отражение в зеркале? Что можно выглядеть как угодно, а внутри быть древней бабкой. Ты выглядела моложе своих лет, а чувствовала себя старухой, и не только физически, из-за болезни. Ты стала такой, когда потеряла Олега».
«Но я…»
«Не перебивай! Помнишь, какой ты была в сорок лет? Выглядела на тридцать с небольшим, а в душе — девчонка. Молодая, счастливая, влюбленная. Не стеснялась рассекать на скутере и на скейте, носить мини, танцевать в ночных клубах. И тебе было плевать, кто что подумает. И не волновало, что все первое в твоей жизни уже случилось раньше: первая любовь, первый поцелуй, первый мужчина. И очень много чего еще первого. Ты жила настоящим и смотрела в будущее. А сейчас залипла в прошлом и не желаешь оттуда выбираться. Хотя оно осталось в другой жизни. В другом мире».
«Неправда, — не слишком уверенно возразила я. — Я и хотела бы начать новую жизнь, но куда девать прежний опыт? Я не могу воспринимать происходящее как юная девочка».
«Можешь, Дженна. Что твой опыт? Череда событий? Усталость, цинизм, разочарование? Или, может, мудрость прожитых лет? Да этот мальчишка в некоторых вещах мудрее тебя, ты уж извини. Потому что у него мудрость сердца, которая не зависит от возраста, а у тебя — холодного и сухого разума. Неправда в том, что ты якобы не можешь чувствовать как девочка. Прекрасно знаешь, что можешь. Потому что девочка эта никуда не делась. Ты притворяешься, что ей слишком трудно выбираться из темного подвала. И это тоже неправда. Ее не выпускает твоя нудная пожилая Эльвира, за которую ты прячешься».
«Нет!»
«Да! Ты боишься, Дженна. Девочке Эле очень нравится Тэрвин. Но ты боишься начать все заново, еще раз полюбить. Строишь из себя старуху. Цепляешься за свои прежние чувства. Даже придумала интерес к ровеснику — к Медору. Не спорю, он, конечно, привлекательный мужчина, умный. Но именно он — стопроцентное табу. Вариант абсолютно без риска. Не хочу обнадеживать, Джен. Здесь тебя ждет очень непростая и полная опасностей жизнь. Ты и сама это понимаешь. Возможно, новая любовь стала бы единственным светлым пятном в ней».
Слезы, которые долго копились, хлынули ручьем. Он был прав, но как не хотелось соглашаться с этим. Я действительно боялась… снова полюбить и снова потерять.
«Придется согласиться. Или так и останешься старой бабкой, живущей в раздрае с юным телом и его юными желаниями. Не обижайся, Джен, но еще раз повторю: я знаю тебя лучше, чем ты сама. А теперь спи. Я на сегодня сыт твоими эмоциями. Даже перенасыщен. Настолько, что и про запас уже не могу отложить. Поэтому лучше прогуляюсь».
