Оставшись один после ухода Марины из галереи, барон беспокойно шагал взад и вперёд.
Что Марина ничего не знала о прошлом, было бесспорно, что она не любит Станислава, тоже не подлежало сомнению, а между тем она вышла за него замуж… Почему? Тут скрыта какая-то тайна. Что означает, наконец, это приглашение бабушки? Что может она ей сказать такого, что не терпит отлагательства до завтра? Его охватило непреодолимое желание все знать и все выяснить. Черт возьми, не чужой же он здесь!
Не раздумывая, он быстрыми шагами направился в апартаменты старой графини. Если Марина уже ушла, он переговорит с бабушкой.
При входе в приемную он чуть не столкнулся с выбежавшей Мариной, но та как будто не заметила его и скользнула мимо Она была смертельно бледна, вид у нее был расстроенный, а взгляд какой-то блуждающий, рассеянный.
Барон встревожился, охваченный к тому же недобрым предчувствием, и стремглав вошел в спальню бабушки, что помешало отцу Ксаверию выйти из ниши, в которой он прятался, закрытый тяжелой занавесью.
Графиня вздрогнула, когда неожиданно вошел внук.
— Господи Боже! Ты, кажется, с ума сошел? Что означает твой внезапный приход?
— Я хочу, наконец, знать побудительные причины этого отвратительного брака, который тебе, как женщине набожной и строгих правил, не следовало допускать, — возбужденно сказал барон, что вовсе не соответствовало его хладнокровию.
Графиня пробовала было уклониться от прямого ответа, но настоятельные вопросы внука заставили ее говорить, и она взяла с Реймара клятву молчать.
— Пожалуйста, успокойся! Я и без клятвы буду молчать про семейные дела; а тут, я чувствую, таится какой-то скандал. Что ты сказала Марине? Я видел сейчас, что она как безумная выбежала от тебя.
По строгому лицу графини пробежало выражение тревоги, и она спешно рассказала приключение Юлианны и причины, заставившие Стаха жениться.
— Конечно, только необходимость могла меня принудить согласиться на этот мерзкий брак; но предупредить грех я считала своим долгом, потому что на Стаха нельзя рассчитывать, когда дело касается хорошенькой женщины. Поэтому я обратилась к совести Марины; и вообрази, эта глупая девчонка ничего не знала о похождениях своей мамаши. Сначала она даже верить мне не хотела, но я показала ей письмо Стаха, вполне подтвердившее мои слова. Однако, если она так трагически отнеслась к делу, иди, милый Реймар, и утешь эту дуру, а то она учинит еще скандал, который может обнаружить всю историю. Ведь если Адауров узнает правду, это может плохо кончиться и для Юлианны, и для Стаха.
Барон молча слушал и в первую минуту не знал, что делать. В голове вихрем пронеслась мысль, что Марина — жертва подлой интриги, что он не разгадал ее души, а когда мог спасти, не пожелал этого и теперь виноват в ее разбитой жизни.
Это оцепенение, однако, быстро рассеялось. — Прежде всего, надо отыскать Марину и предотвратить возможное несчастье или скандал.
— Воспользоваться неопытностью и великодушием этого ребенка, чтобы прикрыть свои похождения, вполне достойно кузины Юлианны; но, с другой стороны, и предусмотрительность Станислава тоже вызывает мое полное восхищение, — презрительно сказал барон. — Разумеется, обручальное кольцо безопаснее пули.
— Жертва оплачена титулом графини Земовецкой. Вознаграждение, полагаю, вполне достаточное. А теперь, вместо того, чтобы разводить философию, беги, Реймар, и успокой эту девочку: надо, чтобы она была на ужине.
Барон промолчал, чтобы не высказать слишком много и не выразить в лицо бабке отвращение, вызванное в нем тем бессердечием, эгоизмом и низостью, с которыми та обнаружила перед бедной девушкой позорное прошлое ее матери, да еще в ту минуту, когда уже возврата не было. Ни слова не говоря, он повернулся и быстро вышел из комнаты.
Но где теперь Марина? Он обошел все комнаты и, узнав от лакея, что молодая графиня пошла в сад, немедленно пошел туда же.
Случай ему благоприятствовал, и за поворотом аллеи он заметил фигуру в белом, бежавшую в глубь парка. Барон кинулся в погоню. Сквозь просвет деревьев он ясно разглядел Марину и с ужасом увидал, что она направлялась к речке и остановилась на краю обрывистого берега. Утомленная, она прислонилась к дереву и молилась, должно быть, потому что он видел, как она крестилась, а барон в это время пробежал разделявшее их пространство.
Услышав за собой шаги, Марина двинулась вперед с ясным намерением кинуться в воду, и он едва успел ее схватить, но так сильно рванул назад, что она чуть не упала. Узнав его, она глухо вскрикнула.
Барон скорее нес, чем поддерживал ее, и доведя до скамейки, усадил.
— Марина Павловна, на что вы решились? Подумайте, что случилось бы, не приведи меня Бог вовремя сюда, — с упреком сказал он.
Она вздрогнула и выпрямилась.
— Зачем вы мне помешали?.. Я все равно должна умереть… Это единственный выход из моего положения… Да, ведь вы не знаете…
— Нет я знаю все.
— Вы?.. Знаете?..
— Да, знаю, как подло злоупотребили вашим великодушием и неопытностью, и на коленях умоляю простить мои недавние глупые обвинения, да и другие, столь же неосновательные и жестокие слова.
— Вы, значит, не верите больше, ч, то я такая дурная, испорченная и опасная? — прошептала Марина, и счастливая, детски-радостная улыбка расцвела на ее побледневшем лице.
Барон схватил ее руки и покрыл поцелуями.
Настоящее счастье всей жизни проходило так близко, улыбалось приветливо, а он разгадать его не сумел.
Любовь и поздние сожаления мучили его.
— Вы ангел, Марина, а я был дураком со своими предвзятыми идеями и теперь жестоко наказан. Но обещаю вам, что тотчас переговорю со Станиславом, и ручаюсь, что он будет почитать вас, как сестру. Я уверен, что он достаточно порядочен и не станет навязывать себя женщине, которая вышла за него при подобных обстоятельствах; он даже не посмеет этого! А со временем развод вернет вам свободу. Вооружитесь терпением, Марина Павловна, но обещайте никогда не посягать на свою жизнь.
— Ах, если бы вы только знали, как жизнь мне опротивела теперь, когда я поняла прошлое, — и голос изменил ей.
— Но вашему отцу и мне она бесконечно дорога. Я не уйду отсюда, пока вы мне не обещаете…
— Хорошо, я обещаю, что больше не стану посягать на себя… А будущее один Бог ведает.
— Благодарю вас. А теперь постарайтесь успокоиться и вернитесь в залу. Гости ничего не должны заметить.
Марина кивнула утвердительно и встала.
— Вы правы, я пойду к гостям. Спасибо, что вы избавляете меня от объяснений с графом.
Долгое отсутствие новобрачной и ее смертельная бледность были замечены, конечно, приглашенными, хотя никто ничего не выразил ей, понятно, по этому поводу. Но так как Марина казалась спокойной, а граф и старая графиня были, по-видимому, в наилучшем настроении, то смутное недоумение гостей рассеялось.
