В восемь Анна услышала звуки приближающегося лифта, затем знакомые шаги по коридору. Ее сердце замерло, затем забилось часто-часто. Шаги замерли. Она поспешила открыть прежде, чем раздался стук в дверь.
— Я думал, что приду слишком рано, а ты, оказывается, уже готова, — улыбнулся Дэймон, входя. — Может быть, ты не ложилась?
— Ложилась, и даже прекрасно выспалась, мне просто не терпелось увидеться с тобой, Дэймон. Мы ведь позавтракаем вместе, мне нужно многое тебе сказать?
Он выглядел обеспокоенным. Между бровей пролегла складка, уголки губ были опущены. Анна только сейчас заметила, что он одет в серый деловой костюм. Слишком официально для завтрака, подумала она.
— Дэймон, что произошло? — спросила девушка.
— Мне нужно немедленно вылететь в Грецию, я пришел объясниться и попрощаться. Скоро мой рейс.
Анна опустила глаза, избегая смотреть на Дэймона.
— Прости меня, дорогая, но дело очень срочное, — вздохнув, сказал он. — Я не могу ничего изменить, я уже вызвал частный самолет. Я позвоню тебе, родная, сразу после приземления.
— Но что произошло, к чему такая спешка? Прошу, скажи! Дэймон, возможно, я могу чем-нибудь помочь.
— В Греции в моем доме этой ночью кое-что случилось. Сейчас все под контролем, но необходимо мое присутствие. Я должен быть дома с семьей.
— Значит, это секрет? Получается, твои семейные дела меня не касаются, так, Дэймон? Ты боишься, что я только все осложню?
— Анна, почему ты всегда все принимаешь на свой счет? Я просто не хочу объяснять тебе ситуацию прямо сейчас. Тема весьма деликатная, мне не хотелось бы говорить об этом в спешке. Мне правда пора идти. Мы обязательно поговорим обо всем после.
— Но что произошло?
— Несчастный случай.
— С кем? Кто пострадал? Друг, родственник, кто? Я хочу это знать! Я должна знать про тебя все!
— Моя дочь. Она упала и получила сотрясение мозга. Сейчас она в больнице. Я должен быть рядом с ней.
— Дочь? Дэймон, у тебя есть дочь? Почему ты молчал, Дэймон?
— Да, Анна, у меня есть дочь, ей скоро исполнится девять. Ее зовут Янти. Когда умерла моя жена, она была еще младенцем.
— Но ты ничего мне не сказал…
— Послушай, не думай, будто я хотел это скрыть от тебя, просто у меня нет привычки распространяться о своей личной жизни. Я очень спешу. Я позвоню тебе.
— Нет.
— Что?
— Не звони мне. Никогда мне не звони! Пусть каждый остается при своих привычках, так всем будет лучше.
— Ты о чем? Анна, прошу, не порть все и не усугубляй и без того непростую ситуацию. Ты должна понимать, мне сейчас трудно с тобой разговаривать. Я лишь прошу отпустить меня; чтобы я смог уладить свои проблемы, а после мы встретимся и все обсудим. Сейчас я должен спешить к Янти. Мне очень жаль, что я не успел рассказать тебе о ней раньше. Я собирался, поверь…
— Я не стану требовать, чтобы ты менял свои приоритеты, Дэймон. Упаси меня Господь от подобного эгоизма! Но о чем ты только думал, когда соблазнял меня? Почему сразу не рассказал о своей семье? И как ты мог оставить дочь в Греции, бросить ее на столь длительный срок только ради того, чтобы ходить здесь со мной по музеям и ресторанам? Что ты за отец такой?
— Янти вовсе не брошена и не одинока. К тому же я в Нью-Йорке по делу. Я всегда оставляю дочь со своей сестрой, которая с детства заменяет ей мать. У Янти есть двоюродные братья, которые очень ее любят, так что об ее одиночестве говорить глупо.
— Да, но ей приходится жить без умершей матери и живого отца, и ты еще смеешь утверждать, будто девочка не одинока? Она знает, что ее отец где угодно, только не с ней.
— Анна, вечно ты все преувеличиваешь! Тебе ничего не известно о наших с Янти отношениях. Она уже достаточно взрослая и способна понять, что отцу нужно работать, и поэтому ему приходится много ездить по миру.
— Вот ты и должен был рассказать мне все это, прежде чем требовать от меня безоговорочного доверия!
Дэймон молча посмотрел на Анну. Ему нужно было бежать, но он не хотел оставлять ее наедине с подобными мыслями. Но как разубедить Анну за столь короткий срок, второпях?
— Я поняла, Дэймон. Она — твоя жизнь, а я — лишь увлечение.
— И я так считал, когда только тебя встретил. Сейчас я думаю совершенно иначе. Я никогда не знакомил своих женщин с семьей. Я никогда не искал для Янти мачеху, я не собирался связывать свою жизнь ни с одной из своих любовниц.
— Очень трезвая позиция. Меня восхищает твое благоразумие. У каждого должно быть четко определенное место в твоей жизни, каждому ты отвел свой огороженный железной сеткой загон, за пределы которого он не смеет выходить. Никаких сомнений и ошибок и никаких осложнений. Каждый четко играет свою роль, а когда отыграет, уходит со сцены в небытие.
— Мне очень сложно с тобой разговаривать, Анна. Ты все переворачиваешь с ног на голову. Послушать тебя, так я просто чудовище. Но, поверь, ты не права. Постарайся меня понять. Я овдовел восемь лет назад. Я не имею права травмировать свою дочь каждый раз, когда какая-нибудь женщина входит в мою жизнь, а затем спешно ее покидает.
— Разумеется, если какая-нибудь женщина нужна тебе лишь для того, чтоб скрасить досуг.
— Я повторяю, я никогда не искал жену.
— Такой ответ меня вполне устраивает. Давай на этом и закончим.
— Не закончим, потому что теперь все изменилось.
— Не усложняй все, пожалуйста, поспешными признаниями. Нас по-прежнему ничего не связывает, Дэймон, ни любовь, ни доверие. Я отпускаю тебя.
— Ты не права!
— Возможно… Но я хочу, чтобы ты ушел. Лети к своей дочке. Можешь быть уверен, я ее покой не потревожу.
Август в Афинах всегда невыносимо жарок. Анна быстро вышла из здания аэропорта и распахнула дверцу лимузина. Она рада была оказаться в хорошо проветриваемом салоне, к тому же тонированные стекла автомобиля не пропускали ослепительные и обжигающие солнечные лучи. Девушка удобно устроилась на сиденье и взглянула в окно.
Шоссе, ведущее от аэропорта, было забито машинами. Шофер лимузина нервничал, водители соседних автомобилей то и дело жали на клаксоны, таксисты совершали отчаянные маневры. Анна откинулась на спинку сиденья, она была рада расслабиться после многочасового перелета. Ее немного позабавило то, как лавируют в плотном потоке машин мотоциклисты.
— Вам когда-нибудь прежде приходилось бывать в Греции? — поинтересовалась молодая женщина, сидящая рядом с ней.
— Я уже несколько раз работала в Афинах, но сам, город знаю плохо и, к счастью, никогда раньше не ездила этой дорогой. А студия далеко отсюда?
— Вообще-то мы сейчас направляемся на мою виллу. Дорога займет приблизительно двадцать минут. Моя производственная мастерская находится в подвале моего дома, и, на мой взгляд, это идеальное место для проведения фотосессии, — в неспешной речи женщины слышался небольшой акцент, впрочем, ее английский был безупречен. — Я вызвала для съемок Фабьена Валуа, я знаю, вы с ним уже сотрудничали. Лично я восхищаюсь его мастерством.
