Книга Исчезающие в темноте. Кольцо бессмертной - Наталья Тимошенко

Рите не нравилось новое дело, в которое впутались Марк и Лера, а самое главное, ей не нравился способ, которым они это сделали, но она не стала ничего им говорить. Не маленькие, сами разберутся. И даже если это будет грозить им неприятностями, она как-нибудь переживет. Рита не знала, в какой момент это произошло: после смерти бабушки или когда у нее начались эти странные носовые кровотечения – но ей казалось, что она утратила какую-то часть себя. Словно что-то в ней сломалось, исчезло. Больше не хотелось быть правильной во всем. А самое главное, не хотелось, чтобы правильным был Марк, чтобы поступал так, как она считает нужным. Периодически Рита еще пыталась поступать и думать так, как раньше, но все это теперь казалось фальшью, как будто она продолжает играть взятую на себя когда-то роль, но на самом деле настоящая Рита совсем другая. Порой ей казалось, что она словно бы смотрит на все со стороны, безучастная к какой-то части жизни, которая когда-то была такой важной.

Еще год назад, узнав такие новости, она бы съела Марку мозг десертной ложечкой, возможно, они бы даже поругались. А если бы удалось обойтись без ссоры, то Рита все равно еще долго крутила бы произошедшее в голове, придумывая разные варианты выхода из положения. Сейчас, по дороге на работу, она тоже думала об этом, но уже не так ярко и страстно, как будто размышляла о прочитанной книге или просмотренном фильме, периодически переключаясь мыслями на то, о чем говорили ведущие по радио.

К счастью, Соне новая няня понравилась. На самом деле Соня была общительным и добродушным ребенком, с ней было несложно найти общий язык как взрослым, так и детям, а потому Эвелине подружиться с ней удалось легко и быстро. Еще две мамы из Сониной группы заинтересовались услугами няни, поэтому они договорились, что Эвелина с утра забирает Соню и еще двух девочек и отвозит их в детский сад, а вечером играет со всеми троими во дворе и отводит по домам. Одна из мам даже согласилась предоставить ей свою машину в случае необходимости. В хорошую погоду Эвелина будет ходить пешком, поскольку детям гораздо полезнее пройти километр по свежему воздуху, но если пойдет дождь, им не придется пользоваться общественным транспортом. И Рита опять же была рада тому, что теперь можно не переживать за дочь, отдаленно понимая, что еще год назад не смогла бы так просто доверить ребенка постороннему человеку.

На работе как всегда нашлась куча дел, так что у Риты и вовсе не осталось времени думать о чем-то другом, кроме пациентов. Новых следовало обследовать, старых – переобследовать и при необходимости подкорректировать лечение. Тех, кто шел на поправку, подготовить к выписке. Все это вынуждало уйти в проблемы других людей с головой, и Рита радостно в них нырнула. Только во время тихого часа ей удалось заставить себя отложить в сторону гору историй болезни и вскипятить воду для кофе. Его она и пила, когда в ординаторскую заглянул Данил, окинул взглядом ее стол, на котором из еды была только маленькая чашка, и недовольно нахмурился.

– Ты, конечно, не гастроэнтеролог, но, полагаю, все равно в курсе, что пустой кофе – не лучший обед для желудка.

Рита оторвала взгляд от энциклопедии, с которой как раз сверялась, и улыбнулась.

– Он не пустой, – она продемонстрировала коллеге фантик от шоколадной конфеты, которую чудом обнаружила в сумке. Должно быть, как-то брала для Сони.

Данил посмотрел на фантик, потом на Риту и тяжело вздохнул.

– Кажется, мне надо прочитать тебе лекцию не только по гастроэнтерологии, но и по стоматологии. Пойдем. – Он шагнул к столу и протянул руку, на которую Рита лишь удивленно взглянула.

– Куда?

– В столовую. Ты должна мне обед, помнишь?

Рита наконец перевела взгляд с протянутой к ней руки на лицо Данила, увидев на нем широкую улыбку, и не сдержала ответную. Почему-то стало до безумия приятно, словно не коллега позвал коллегу в больничную столовую, а молодой прекрасный юноша девушку на свидание. В груди разлился теплый пряный шоколад, стремительно разнесся по венам, на мгновение сделав ватными ноги. Рите стоило определенных усилий вернуть себя на грешную землю. Не следовало забываться и так реагировать. Ни к чему это.

– Я плачу́, – излишне строго от этих мыслей заявила она, не приняв помощь Данила и самостоятельно вставая из-за стола.

– Ну уж нет, – ничуть не смутился тот, опустил руку, словно ничего и не предлагал.

– Я же тебе должна, – напомнила Рита.

– Ты должна мне свою компанию, а не деньги.

Рита снова выразительно взглянула на Данила, но возражать не стала.

Больничная столовая располагалась на первом этаже в самом конце длинного коридора и представляла собой два небольших зала, первый из которых был открыт для всех пациентов и посетителей больницы, а второй предназначался для сотрудников. И если в первом почти всегда кто-то был, то второй заполнялся исключительно в обеденные часы да вечером перед самым закрытием, когда сюда заходили те врачи и медсестры, которым предстояло дежурить ночью. Сейчас же второй зал был забит под завязку, но один свободный столик у окна все же нашелся.

Рита в столовую ходила крайне редко, обычно предпочитая обедать в ординаторской. Даже не потому, что ей не нравилась больничная еда, в столовой она была гораздо вкуснее, чем та, которой кормили пациентов в отделениях. Ей было банально жалко времени: пока спустишься на первый этаж и поднимешься обратно, можно заполнить целую историю болезни. Поэтому только сейчас она обратила внимание, что никто не ест в одиночестве. За каждым столиком сидело минимум два-три человека, а то и целая компания из разных отделений. Не так уж часто коллегам выпадает возможность пообщаться: на общебольничных пятиминутках во время каких-нибудь скучных выступлений, да вот во время обеда. Едва ли Данилу приходилось обедать в одиночестве, как он говорил. Значит, просто хотел позвать ее. И если в ординаторской несколько минут назад эти мысли были приятными, то теперь заставляли напрягаться. Рите казалось, что все в столовой осуждающе смотрят на нее, хотя на самом деле мало кто вообще повернул голову в сторону вновь вошедших, занятый своим обедом и разговорами. Это она чувствовала себя неловко, вспоминая руку Данила на своем плече несколько дней назад, а на воре, как известно, и шапка горит.

Данил не стал галантно отодвигать ей стул, за что Рита была безмерно ему благодарна, просто поинтересовался, что она будет есть, и вернулся в первую комнату, где находился стол раздачи. Рита села за столик и еще раз мельком оглядела коллег, убеждаясь, что никому нет дела до того, с кем она обедает. А даже если кто-то и обратил внимание, то ничего предосудительного в этом не увидел, и она постаралась убедить себя в том же. В конце концов, рука на плече принадлежала ему, а не ей. Успокоившись и договорившись с собственной совестью, Рита почувствовала, что страшно голодна. Обед из кофе и конфетки действительно не лучшая еда.

Данил вернулся быстро, аккуратно неся большой поднос с тарелками и стаканами. Кроме того, что просила, Рита заметила еще и маленькое блюдце с воздушным пирожным, которое точно не заказывала. Ей, выросшей на бабулиной выпечке, часто приходилось сидеть на диете, чтобы влезть в очередные джинсы. С тех пор, как бабушки не стало, домашняя выпечка в их доме появлялась уже не так часто, но привычка следить за весом осталась. Вот и сейчас она точно не могла попросить пирожное.