— А для чего? — его голос сел, и Саша не нашел сил, чтобы отвести взгляд, следил за девушкой, будто хищник за жертвой.
Все, попала она. Причем, даже он еще не понимает, насколько сильно.
Катерина, фиг знает, догадываясь или нет о его мыслях, прошлась по кабинету, почему-то в другую сторону, к двери. Вернулась к столику, сделала еще глоток из своего бокала. И снова прямой, открытый и настолько же манящий взгляд, как-то разом перекинувший всю его злобу в такое пожарище сексуального желания к этой женщине, что рубашка под пиджаком взмокла, а брюки стали конкретно тесными, болезненно давя на мигом воспрявший член.
Х**новы «американские горки», а не разговор у них, однако! Зря, наверное, оттягивал это две недели…
— Мы мимо рояля проходили, там, в холле второго этажа, у картин? — вовсе не в тему, как ему показалось, спросила вдруг Катерина.
Но ее голос при этом… Господи! Низкий, грудной, с хрипотцой… И тихий ровно до того, что хотелось к ней наклониться, чтобы расслышать каждый звук. Слизать слова с ее губ! Прикусить так, как она сама недавно их покусывала. И вернуться все к тому же вопросу о сосках…
Потому что Катюня снова покраснела. Но при этом в ее глазах смущения не было. Разве что какая-то доля сомнения…
— Да. Там есть, — его фразы стали отрывистыми, резкими. А голос даже Ольшевскому слух резал.
— Хорошо, — кивнула Катерина.
И… вдруг вовсе пошла прочь из кабинета, как была: босиком, неся в руке недопитый бокал виски. Он охр**ел, если честно! Они тут вроде говорили…
— И куда мы двинулись, малыш? — ясное дело, что он тут же оказался позади нее, в шаге.
— Хочу сыграть, разве непонятно, Са-а-аша? — твою дивизию!
Она так протянула его имя, что у него мышцы затылка свело! И ведь ничего такого! А пробило до позвонков, казалось. Видно, конкретно в ней дело.
— Ты же говорила, что не играешь теперь, — напомнил он все тем же сиплым голосом, наблюдая, как эта искусительница ставит стакан на пол у рояля и поднимает крышку над клавишами. Плавно уселась на небольшую скамейку.
Он все еще в шаге позади.
— Не играла, правда. Как замуж тогда вышла… А теперь хочу. С тобой, — дразнящий, глубокий взгляд через плечо, который он ощутил, будто прикосновение по лицу, как рукой огладила.
Но, кстати, еще один невыясненный вопрос, тот ее чертов брак!
Однако и сейчас она успешно отвлекла Ольшевского: глянула на клавиши, медленно, шумно выдохнула, несколько раз сжав и раскрыв пальцы, как разминая. После как-то робко дотронулась к инструменту, извлекая первые звуки. Так неуверенно, как на него смотрела все это время.
— Так для чего ты приехала, котена? — сипло напомнил Санек.
Чуть прикрыл веки и запрокинул голову, словно впитывая в себя полившуюся музыку. Ощущал, как с этими звуками его накрывает слишком плотной, чересчур насыщенной пеленой их тяги, его безумного и такого внезапного желания, прошлых теплых чувств к этой девчонке, совсем других, но спаявшихся ныне с конкретно плотской потребностью. Их общее прошлое и какой-то кайф вперемешку с ностальгией от плавной музыки, что разом наполнили огромное пространство с прекрасной акустикой.
Не так играла, как когда-то, конечно, чувствовалось, что сомневаясь и будто спотыкаясь, на ходу вспоминала ноты и последовательность. Слегка натужно. Сбиваясь, но упрямо начиная заново.
Но ему нравилось. Господи! Так же спокойно и хорошо стало, как когда-то, когда сидел у приоткрытых дверей кабинета в музыкальной школе, где ее и учили играть. Всегда ему нравилось, как Катерина музыку через себя пропускает, сквозь свою душу. Мало кто так умел. Он за жизнь наслушался…
— Я хочу твоей женщиной стать, Саша. Чтоб по-настоящему, чтоб сорвало крышу и ограничения. Как с любовницей, без запретов… Ненадолго, не переживай. Не буду навязываться. Но хоть несколько месяцев…
Охр**еть!..
То ли он отключился и теперь глюки звуковые ловит.
То ли оглох.
То ли сбрендил, пока они дошли до рояля из кабинета Ксении. Но вот так вот ему женщины еще себя не предлагали. Еще и та, которую он сам до зуда в руках, до ломящего паха хочет. Думал, это он уламывать ее станет. А тут…
Выдохнул сквозь зубы. Вышло шумно. И шагнул вперед, касаясь ее спины своим телом, убирая всякое расстояние.
— А теперь еще раз. И по буквам, котена, — тяжело опустив ладони на ее обнаженные плечи, резко велел он надтреснутым голосом. — Потому как у меня до **ена вопросов!
Ее руки дрогнули, прервав мелодию.
Тишина повисла дребезжащим тревожным звуком, выдающим, насколько сильно на самом деле Катерина нервничала. Потому и говорить начала, лишь отвернувшись, спрятавшись за рояль. Александр понял.
Но ему надо было их на прямое общение перевести. Без вариантов! А то точно головой двинется от таких внезапных предложений из ее уст…
ГЛАВА 7
Руки сами скользнули вверх, погладив кожу на ее плечах, которая тут же покрылась пупырышками. Задержались на шраме… Но, ладно. Потом. Поговорят еще об этом. И даже с каким-то внутренним ощущением предвкушения, зарылся пальцами в ее распущенные волосы.
А-а-а! Класс! Реально кайф ощутил. Намотал эти пряди себе на костяшки и легко-легко потянул, заставив Катю на него вверх глянуть. Запрокинул ей мягко голову, чтобы опять глаза в глаза.
А вокруг темень же, всего несколько лампочек дежурного холодного света, готовили закрывать галерею. Прищурился.
— Не бойся, котена, — тихо попросил, руками чувствуя, как по ней легкая дрожь прошла, словно озноб. — Не обижу.
— Не боюсь, Саша. Тебя не боюсь… — на секунду глаза прикрыла, то ли дыхание переводя, то ли с мыслями собираясь. Или, может, просто привыкая к этому ощущению его рук на своей коже. — Ты же меня хочешь, Саша, — выдохнула наконец Катерина, подняв веки и прямо встретив его взгляд. — Не маленькая уже, вижу и понимаю. Предложение деловое есть…
— Умная очень, малыш? Деловая вся такая, — непроизвольно расплылся в усмешке, перебив. — Раньше иначе все было. Просто уберечь хотел. Привязан был, — чтобы не строила догадок, прояснил с прошлым.
Да и то, что она его хочет — видел тоже без очков.
— Нет, не умная, — и Катерина улыбнулась. — Вообще. Знаю.
Кивнула. Даже саму попустило немного, он руками чувствовал. Все еще застыли в какой-то странной позе: он над ней, держит за волосы, а у Кати голова запрокинута. Смотрят уже глаза в глаза. И тела прижаты крепко. Пусть еще и не так, как обоим хочется, очевидно же!
— Та же ситуация у самой. А сейчас… не могу смотреть на тебя спокойно, Саша, — продолжила с паузой. И голос уже ниже тона на два. Глубже. Чтоб его! На части рвет, в ошметки выдержка! — Покусать хочется! Облизать, — манящая, непривычная улыбка расплылась на губах Катюши, перебив дыхание у Александра в гортани. И глаза затянуло влажной поволокой, откровенно выдающей женское желание и тягу к нему!
