– Войдите! – крикнула она.
В дверях возникла высокая фигура королевского помощника, одетого в темный костюм. На его лице не было ни тени улыбки.
Королева мельком взглянула на часы, недоумевая, с чем связан этот неурочный визит.
– Его Величество ожидает вас в опочивальне, Ваше Величество.
– В такое время? – спросила она с удивлением.
Однако вопрос был совершенно бесполезным, потому что королевский помощник все равно на него не ответил, считая первым долгом соблюдать верность Джанферро, как и в любом другом деле. Сохраняя полное молчание, царедворец провел Милли по длинному коридору, увешанному портретами королевских особ, до дверей ее спальни.
– Дальше я знаю! – попыталась пошутить она, чувствуя нараставшую внутри нервную дрожь.
– Я обещал Его Величеству, что буду лично сопровождать вас.
Ею овладел приступ страха, и к моменту, когда двери королевской опочивальни распахнулись, сердце Миллисенты стучало в бешеном ритме.
А при взгляде на Джанферро ей стало еще хуже. Лицо его потемнело от гнева – таким мужа она еще никогда не видела.
– Благодарю, Алессо, – произнес король суровым тоном.
Двери за спиной Милли закрылись.
– Похоже, нам настало время объясниться. Ты не находишь, Милли?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Она смотрела на Джанферро и не узнавала, настолько исказилось его лицо от ярости. Во-первых, принца с юных лет приучали не демонстрировать эмоции, к тому же он по природе был спокойным и выдержанным. От недобрых предчувствий девушку охватила нервная дрожь.
– Что ты хочешь, чтобы я объяснила?
Ярость на лице короля сменилась ледяным презрением.
– Полно, Милли, – пугающе вкрадчивым тоном произнес он, – я не настолько глуп.
– Я знаю, но ты требуешь объяснений, а я понятия не имею, о чем идет речь!
Джанферро смотрел на жену, словно изучая ее. Миллисенте он больше всего напоминал в этот момент хищного зверя, готовящегося наброситься на свою жертву.
– Как поживает Оливьеро?
Вопрос прозвучал словно выстрел. Поначалу Милли даже не поняла, о ком идет речь, а когда вспомнила, ситуация показалась ей еще более абсурдной.
– Ты говоришь о моем преподавателе итальянского языка?
– Иными словами, о твоем любовнике.
– Ты с ума сошел, – только и могла прошептать она.
– Возможно, но в таком случае я не единственный сумасшедший. – На губах Джанферро появилась зловещая ухмылка. – Скажи, может, любовь несчастного преподавателя повышает твою самооценку?
Миллисента была совершенно сбита с толку.
– Оливьеро – не «несчастный», напротив, он прекрасный специалист.
– Неудивительно, что ты защищаешь его с таким жаром!
Милли показалось, что кто-то взорвал изнутри ее хрупкий мир, причем совершенно непонятно, из каких побуждений.
– Пожалуйста, объясни мне, что все-таки происходит? – мягко попросила она.
Несмотря на приступ небывалого раздражения, Джанферро заметил в лице жены только удивление, и ничего больше. Либо ей действительно нечего было скрывать, либо она оказалась слишком хорошей актрисой.
– Сегодня утром издатель «Мардивино Таймс» позвонил Алессо, чтобы узнать, не согласится ли кто-нибудь во дворце прокомментировать слухи по поводу моей супруги, которые распространяются по столице.
– С-слухи? Но о чем?
Острый приступ ревности, доходящей до бешенства, вновь охватил его при взгляде на записку своего помощника, лежавшую на столе.
– Как оказалось, у тебя сложились чрезвычайно близкие отношения с – я цитирую – «чрезвычайно привлекательным молодым итальянцем». – Он поднял глаза – у Миллисенты дрожали губы, но сердце сурового судьи это не разжалобило. – Итак, что ты теперь на это скажешь?
Обвинение было настолько несправедливым и необоснованным, что первым желанием Милли было послать мужа к черту и уйти, хлопнув дверью. Но она не могла позволить себе ничего подобного, и не только потому, что такое поведение несовместимо со статусом королевы. Просто любящие супруги должны иначе решать свои внутрисемейные проблемы.
– Все было совсем по-другому! Он просто… отнесся ко мне по-дружески.
– Еще бы! – прозвучал презрительный комментарий.
– Джанферро, пожалуйста, перестань.
Но ревнивого мужа не так-то просто остановить, особенно когда его несет, словно автомобиль без тормозов.
– Так, значит, ты не отрицаешь, что после каждого занятия задерживалась, чтобы остаться с ним наедине? – продолжал он допрашивать Милли, буравя ее взглядом.
– Зависит от того, как посмотреть. Но в любом случае это вовсе не означает, что…
– Только ты и он? И больше никого рядом не было?
Начни Миллисента отрицать этот факт, ее моментально уличили бы во лжи – ведь Джанферро наверняка уже успел допросить телохранителя.
– Ну, да, так. Но ведь ничего не произошло.
– Пока.
– Как ты смеешь?
– Нет, Милли, – мрачно возразил супруг. – Как ты смеешь? Как ты можешь поступать так безрассудно, так наивно?
– А разве не поэтому ты на мне женился? – парировала она. – Мне казалось, именно этим я тебе и понравилась!
Муж уже начинал ей верить, но не собирался мириться с подобным поведением.
– Тебе лучше сесть, – мрачно произнес он.
– Я не хочу садиться. В особенности когда со мною обращаются как с непослушным ребенком.
– А ты не подумала о том, что люди уже начали обсуждать твою историю? Разве ты не знаешь, как быстро распространяются сплетни, особенно когда они касаются знаменитостей?
– Как же быстро ты веришь этим глупым домыслам!
– Тогда докажи, что они безосновательны.
Оправдываться, будучи совершенно невиновной? А может, лучше рассказать ревнивому супругу, почему Оливьеро стал для нее необходим, как глоток свежего воздуха после сухой официальной атмосферы дворца?
– Он помог мне почувствовать себя собой.
– Только не надо говорить загадками. Выражайся конкретнее.
– Понимаешь, он видит во мне обыкновенного человека, просто Милли, а не королеву Мардивино. Поначалу он даже не понял, с кем имеет дело.
– Нет, ты в самом деле наивна. Разумеется, не понять было невозможно! Да весь класс знал правду. Или, возможно, ты считаешь, что кто-то не заметил королевский герб на твоей машине? А также присутствия телохранителя у дверей аудитории и супруги британского посла на занятии? Не говоря уже о том, что люди не могли не узнать тебя по фотографиям.
