— Вы прекрасно знаете почему. Потому что здесь я чувствую себя зависимой.
— Я не часто обижал вас ухаживанием.
— Иногда обижали.
— Сколько раз?
— Вы знаете не хуже, чем я, — слишком часто.
— Каждый раз, как я старался вам понравиться?
Она ничего не ответила. Довольно долго лошадь шла иноходью, пока наконец их не окутал слабый светящийся туман, поднявшийся из ложбин и оврагов, где он клубился еще на закате. И в тумане лунный свет казался еще ярче, чем ясной ночью. По этой ли причине, а может быть, по рассеянности или потому, что у нее глаза слипались, но Тэсс не заметила, что они давно уже миновали то место, где от главной дороги ответвлялась проселочная дорога, ведущая к Трэнтриджу, и что спутник ее не свернул на эту дорогу.
Она невыразимо устала. Всю неделю она вставала в пять часов утра и целыми днями не присаживалась, сегодня вечером прошла вдобавок три мили пешком до Чэзборо, ждала три часа своих товарок и ничего не ела и не пила, охваченная нетерпением поскорее вернуться домой; потом прошла пешком еще милю и пережила бурное волнение ссоры, а теперь было уже около часу ночи. Но по-настоящему задремала она только один раз. И тогда в забытьи на секунду прислонилась к нему.
Д'Эрбервилль вынул ногу из стремени, повернулся в седле и обнял ее за талию, не давая упасть.
Тэсс мгновенно очнулась и, подчиняясь одному из тех порывов бессознательного протеста, которые были ей свойственны, слегка оттолкнула его. Он с трудом сохранил равновесие и не упал только потому, что лошадь, на которой ехал, была хотя и сильная, но очень смирная.
— Это чертовски несправедливо! — воскликнул он. — Я ничего дурного не имел в виду, хотел только поддержать вас.
Она недоверчиво обдумывала его слова; наконец, решив, что это походке на правду, смягчилась и сказала смиренно:
— Простите меня, сэр.
— Не прощу, если вы не будете хоть сколько-нибудь мне доверять. Черт возьми! — не выдержал он. — И долго я буду терпеть, чтобы меня отталкивала какая-то девчонка? Вот уже скоро три месяца, как вы смеетесь над моими чувствами, избегаете меня, браните. Я этого сносить не намерен.
— Завтра я уйду от вас, сэр.
— Нет, завтра вы от меня не уйдете! Я еще раз прошу, докажите, что вы доверяете мне, и позвольте обнять вас за талию! Послушайте, сейчас мы одни. Друг друга мы знаем хорошо, и вы знаете, что я вас люблю и считаю самой хорошенькой девушкой в мире. Да это так и есть! Могу я ухаживать за вами, как влюбленный?
Она тревожно перевела дыхание, смущенно повернулась в седле и, глядя вдаль, прошептала:
— Не знаю… я бы хотела… как могу я сказать «да» или «нет», когда…
Он разрешил вопрос, обняв ее, как ему хотелось, и Тэсс больше не протестовала. Так сидели они бок о бок, пока ей не пришло в голову, что едут они бесконечно долго, значительно дольше, чем полагается ехать из Чэзборо даже шагом, и едут не по проезжей дороге, а по простой тропе.
— Да где же это мы? — воскликнула она.
— Проезжаем лес.
— Лес… какой лес? Да ведь это совсем не по дороге.
— Это Заповедник — самый старый лес в Англии. Ночь чудесная, и почему бы нам не продлить нашей прогулки?
— Как могли вы меня так обмануть? — сказала Тэсс не то кокетливо, не то испуганно и освободилась от обнимавшей ее руки, отогнув его пальцы один за другим, хотя и рисковала соскользнуть с лошади. — И как раз теперь, когда я вам доверилась и не стала с вами спорить, чтобы доставить вам удовольствие, потому что думала, что зря вас обидела, оттолкнув. Пожалуйста, дайте мне сойти с лошади, я пойду домой пешком.
— Вы не могли бы идти пешком, милочка, даже если бы ночь была ясная. Должен вам сказать, что мы находимся за много миль от Трэнтриджа, туман сгущается, и вы всю ночь будете блуждать по лесу.
— Ничего! Прошу вас, спустите меня, — упрашивала она. — Мне все равно, где бы мы ни находились, только, прошу вас, сэр, дайте мне сойти с лошади!
— Хорошо, согласен, но при одном условии. Я вас завез в эти глухие места, и, что бы вы об этом ни думали, на мне лежит ответственность за ваше благополучное возвращение домой. Идти вам одной в Трэнтридж немыслимо, потому что, говоря правду, дорогая моя, я и сам хорошенько не знаю, где мы находимся, — в этом тумане даже знакомые места кажутся незнакомыми. Я охотно дам вам здесь сойти, если вы обещаете подождать возле лошади, а я пойду бродить по лесу, пока не найду дороги или какого-нибудь дома и не узнаю точно, где мы находимся. Когда я вернусь и укажу вам направление, вы можете поступить как угодно: хотите идти пешком — идите, хотите ехать — поедем.
Она приняла эти условия и соскользнула с лошади, но Алек успел ее поцеловать и спрыгнул с другой стороны.
— Я должна держать лошадь? — спросила она.
— В этом нет необходимости, — ответил Алек, поглаживая тяжело дышавшее животное. — Сегодня ей уж никуда бежать не захочется.
Он повернул лошадь головой в кусты и привязал к суку; потом устроил для Тэсс гнездышко из опавших листьев.
— Посидите тут, — сказал он. — Листья не пропустят сырости. Посматривайте изредка на лошадь — этого вполне достаточно.
Он отошел от нее на несколько шагов, потом вернулся и сказал:
— Кстати, Тэсс, сегодня кто-то подарил вашему отцу нового жеребца.
— Кто-то? Вы!
Д'Эрбервилль кивнул.
— О, какой вы добрый! — воскликнула она, мучительно сознавая, как некстати случилось, что благодарить его она принуждена именно теперь.
— А дети получили игрушки.
— Я не знала… что вы им что-нибудь посылали, — прошептала она, растроганная. — И почти жалею, что вы это сделали… да, почти жалею.
— Почему, дорогая?
— Это меня очень… стесняет.
— Тэсси, неужели вы не любите меня хоть чуточку?
— Я благодарна вам, — неохотно призналась она, — но боюсь, что не…
Внезапно поняв, что он действовал под влиянием страсти, она опечалилась: слезинка медленно скатилась у нее по щеке, за первой последовала вторая, и Тэсс расплакалась.
— Не плачьте, милая, дорогая! Ну, сядьте здесь и подождите, пока я приду.
Безвольно она села на собранную им кучу листьев и слегка вздрогнула.
— Вам холодно?
— Не очень… чуть-чуть.
Он коснулся ее платья, и его пальцы словно утонули в пене.
— На вас только это воздушное муслиновое платье… как же так?
— Это мое лучшее летнее платье. Когда я вышла из дому, было очень тепло, и я не знала, что мне придется ехать, да еще ночью.
